Эдуард Караш - И да убоится жена

Увидев её в новом наряде, ещё более привлекательной, Ширинбек не удержался от вопроса:

- Послушай, Гюля, не может быть, чтобы у вас в деревне никто не интересовался бы такой красивой девушкой, может быть у тебя и жених уже есть, а?

Гюля смутилась, но ответила честно, глядя ему прямо в глаза:

- Один напрашивается, но уж очень противный, а другие его побаиваются и меня стороной обходят... - и засмеялась.

В качестве гида Ширинбек и для себя открывал прелести городской архитектуры, такие, например, как элегантный зимний и летний комплекс филармонии - бывшей резиденции царского губернатора с примыкающим к ней "губернаторским садом" - парковой зоной, спускающейся к морю широкой полосой между крепостной стеной и Садовой улицей. Хотя названия эти сохранились лишь в памяти старожилов, а ныне сад стал Садом Революции, а улица - им. Чкалова. Молодые люди в четыре глаза с интересом разглядывали величественные и строгие формы оперного театра с его балконами и порталом, к которому, представлялось, подкатывали фаэтоны и пролётки, а может и первые автомобили бакинских нефтепромышленников, коммерсантов, чиновников, под которым проходили сотни городских интеллигентов, галёрочной публики. Даже привычный Сабунчинский вокзал, откуда в своё время отправилась первая советская пригородная "электричка", оказался при внимательном взгляде оригинальным архитектурным сооружением. А в гулких прохладных залах Дворца Ширван-шахов и в тишине музеев Истории и Низами они, присоединившись к группам экскурсантов, с интересом открывали для себя новые страницы истории своей родины с древних времён до наших дней. На пригородном автобусе съездили и в сураханский Храм огнепоклонников, где поневоле замирал дух в кельях с выглядевшими живыми восковыми фигурами древних предков, объектами и ритуалами их поклонений и сурового быта.

За две недели, остававшиеся до отъезда Гюльнары домой, они успели и познакомиться с городом, и договориться о возможном поступлении её на работу ученицей в ковроткацкий цех, а после того, как Гюля, встав перед станком, ловко набрала несколько рядов очередного изделия, начальница цеха, сухопарая огненноволосая (от иранской хны) Сура-ханум пообещала даже выхлопотать у начальства место в общежитии фабрики. Сурово взглянув на Ширинбека, добавила:

- Порядки там строгие, молодой человек, - смутив своим замечанием обоих.

... Свадьбу сыграли через год, а ещё через год Ширинбек стал отцом маленького Рустамчика. Денег в семье стало не хватать, хотя Гюля вскоре вернулась в цех, доверив бабушке Мириам дневные заботы о внуке. И тогда Ширинбек впервые обратился за помощью к деду - посодействовать в переводе на один из морских нефтепромыслов, где оплата была в полтора-два раза выше сухопутной.

- Ну что ж, опыт работы у тебя уже какой-никакой, а есть, характер общительный, думаю - мне за тебя стыдно не будет. Походатайствую... Примут... Но имей в виду - за все свои дела и поступки будешь отвечать сам; люди в море сильные, но разные, бери пример с хороших, а свяжешься с плохими - вытаскивать не буду...

- Понял, дед, спасибо, - он по-мужски коротко прижался к крепкому дедовскому плечу...

...Новоиспечённый буровой мастер Ширинбек Расулов был уже отцом двух пацанов-погодков, и сейчас уверенно "дефилировал" по центральным улицам родного города.

III

Встреча.

Ширинбек уже обогнул магазин "Динамо" и вышел на улицу имени Джапаридзе, ведущую мимо кинотеатра и универмага-пассажа прямо к Приморскому бульвару, когда услышал за спиной звонкий оклик: "Ширинчик!". Так его называли только дома и лишь одна смешливая девчонка ещё в школьные годы. Он резко обернулся и чуть не упёрся в широкую улыбку красивой молодой женщины.

- Чё, не узнаёшь, постарела, да? А я вот тебя издалека приметила, а когда заворачивал за угол и профиль показал, убедилась... Ты смотри, с чётками - моллой заделался, что ли? А тогда где же папаха? - тараторила она, видимо, пряча смущение от нежданной встречи, пока он, уже с улыбкой, ощущая какую-то тёплую волну, подкатившую к сердцу, молча её разглядывал.

- Мари-и-инка, э-э... Черкасова... Ну-у, красавица, да... Это сколько ж мы с тобой не виделись... дай сообразить... конечно, десять лет, э, целую вечность. Ну, здравствуй, да... - он притянул её за плечи а она с готовностью подставила щёчку для поцелуя, - я очень рад тебя видеть. Куда-нибудь торопишься?

- Конечно, тороплюсь, только не куда-нибудь, а тороплюсь узнать, где ты пропадал эти десять лет после школы, ещё целых десять моих дней рождения..., - она хитро взглянула на него и он понял эту аналогию - в её последний в школе день рождения они, чуть разгорячённые танцами и вином, выскочили на лестничную площадку, она потянула его на пролёт выше и там они долго целовались, пока снизу не послышались шаркающие шаги и кашель соседки с верхнего этажа. Там же она впервые выдохнула через полуоткрытые губы нежное "Ширинчик"; у неё это прозвучало, как буквальный русский перевод его имени - "Сладенький", и уже потом, в классе иногда обращалась к нему так же, но как бы с оттенком иронии, на что он тоже шутливо вопрошал "что, Маришечка?". Маринке, признанной заводиле класса, палочке-выручалочке на контрольных по математике, всё прощалось, и никто не придавал таким "телячьим нежностям" особого значения, в том числе и Ширинбек, который и сам преуспевая в математике, воспринимал такие обращения друг к другу, как пароли "коллег"...