Александр Карпенко: Проза

- "TANKARD", "THE MEANING OF THE LIVE" -сообщил он, протягивая кассету Юдо.

Ангар взорвался радостными воплями, а Юдо, потянув кассету Бронксу, спросил:

- Можешь настроить на приемники всех шлемов ?

Бронкс молча взял кассету и сунул ее в магнитофон, вынул извлеченный из кармана шнур в магнитофон и компьютер и пробежавшись пальцами по клавиатуре, он изрёк:

- Пустится по команде с твоего истребителя.

Юдо хлопнул его по плечу и протянул бутылочку пива, Через несколько минут, когда все стояли с последней бутылочкой, один из "Пиратов" крикнул:

- Тост!

Гул понемногу стих и в тишине прозвучал тихий, отчетливо слышимый голос - ЧТОБ НАМ УМЕРЕТЬ ТАК, КАК МЫ ЖИЛИ!САЛЮТ!

- САЛЮТ!!! - подхватили Легионеры, и раздалось бульканье, сменившееся хором - Ломать - не строить Бутылки взлетели вверх и с грохотом обрушились на бетонный пол ангара.

- По машинам!!! - заорал Юдо, как только грохот стих...

Маленький эпилог, в котором, конечно же нет никакой необходимости, но все же...

Отец Кладки, носитель Золотой Чешуи Усс стоял на мостике Линкора "Слава Первояйцу" и наслаждался видом планеты, готовой упасть к его ногам.

- О Золоточешуйчатый! - обратился к нему один из Повелителей Существ Что? - Спросил Отец Кладки, разворачиваясь. Повелитель Виденья почтительно ткнул хвостом в стекло Видящего Ока. От планеты отделилось три десятка точек и, развернувшись цепью, двинулись к эскадре.

- Откройте Уши! - чуть шепелявее прошипел Отец Кладки. По его данным в этом секторе не должно было быть никаких сил противника.

Ухо несколько падающих капель ничего не слышало, а потом чей-то слабо знакомый голос (ну и мерзость) произнес:

- Поехали!

Раздался шелчек, послышался гул голосов, прерванный вдруг знакомым, как смерть, звуком:

- LAST ONER!

Отец Кладки, начинавший несколько десятков лет назад простым Хозяином Летателя, узнал этот звук и последовавший за ним грохот. Позеленев, как только что вылупившийся малек, он пошатнулся и вцепился в спинку ложа. Он вдруг вспомнил, что его суперсовременные, только что из мастерских, корабли, совсем не защищены от пулеметного огня...

12.11.93 Шурило Карпенко

Сага о не увиденном Солнце.

Let me take you far away...

Scorpions

Тёплый южный ветер, налетевший со стороны моря, взметнул его плащ серо-серебристого меха и выбил ту слезу, которой он сейчас так хотел.

Он внезапно почувствовал, как тяжёл его меч. Годы скитаний по землям, где прав сильный, где выживает убивающий, где нет ничего, кроме злобы, ненависти и звериной похоти, научили его не замечать тяжести оружия и тяжести бытия. Эти годы, когда один за другим уходили люди его Рода, Рода странников и воинов, приучили его к одиночеству. А теперь, когда он вновь остался один, на него навалилась тяжесть.

Тяжесть меча.

Тяжесть мыслей.

Тяжесть век.

Он закрыл глаза и порывом ветра налетели вспоминания, которые были тяжелее всего.

Он помнил, как он блуждал по холодной, как Смерть, бескрайней северной пустыне, и его, обессилевшего от холода, голода и бессонницы, окружила стая волков.

Рука устала наносить удары, а он устал убивать.

А когда волков больше не осталось, он нашёл в той бескрайней смерти маленький комок жизни, такой же одинокий осколок, как и он сам.

Только она спаслась от безудержной ярости воинов соседнего племени. Спасая жизнь, она убежала в снега, в смерть.

Тогда им больше всего не хватало тепла и они, поняв друг друга без слов, легли рядом и отдав друг другу то немногое тепло, которое ещё оставалось в их почти окоченевших телах, согрели друг друга и уснули.

Они были вместе и только потому вышли из белой смерти.

Она сказала ему, что там, на её родине, никогда не было Солнца, потому что вечный северный ветер гнал и гнал тучи, закрывавшие его. И она не знала тепла - только холод, страх и рабский труд.

И он взял её с собой - увидеть солнце, узнать, что такое тепло, что такое солнце, что такое радость и что такое любовь - любовь к жизни, к южному ветру, к миру, где живёшь, к тому, кто рядом.

Тогда он понял, как одинок был все эти годы, и как ему нужен кто-то рядом.

Хотя бы для того, чтобы не молчать в вечной дороге, кому раскрыть красоту этого мира.

И они пошли на юг.

Он помнил их первую ночь у костра, когда он обрёл что-то новое для себя, но старое, как мир.

Заснеженный лес, костёр и она. Блики костра играли на её длинных светлых волосах и отражались в голубых, как небо его родины, глазах.

Она сидела, обняв свои ноги и смотрела на огонь, который видела впервые. А потом спросила, любит ли он её. Он ответил: "да"...