Валентин Катаев: Домик

П е р е д ы ш к и н. Вы слышите: из Нью-Йорка. Ну, Персюков. Ну гад!

Е с а у л о в а (медленно разбирая телеграмму). Сенк го вери матч фор юр инвитейшен ай гоп ту би ин де сити оф Конск...

П е р е д ы ш к и н. Конск - это понятно. По-американски так же само, как по-русски.

Е с а у л о в а. Оф Конск... Господи боже мой!.. За ферстен септембер...

Ш у р а. Первого сентября, что ли?

Е с а у л о в а. Плиз фор ми аппартамент оф ферст класс...

П е р е д ы ш к и н. Класс - это понятно. Так же само, как по-русски.

Е с а у л о в а. Фор ми май вайф дотер энд секретэр френдли... Что? (Пошатнулась.) Альберт Эйнштейн!

П е р е д ы ш к и н. Горячо приветствует? Приедет?

Е с а у л о в а. Приедет. Первого сентября. С женой, дочерью и секретарем. Просит приготовить аппартаменты в одном из наших первоклассных отелей.

П е р е д ы ш к и н. Что это еще за "отелей"? "Апартаменты"! Что это значит - "апартаменты"?

В а т к и н. Это когда несколько комнат сразу, вроде целая квартира.

П е р е д ы ш к и н. Понятно, понятно. Значит, под целую квартиру подкатывается. Видать, экземплярчик!

Н е у х о д и м о в. В одном из наших первоклассных отелей? Откуда же, когда в городе всего одна гостиница "Волга" на двенадцать номеров, да и то постоянно занятая нашей головкой. Мы же в ней все и живем.

П е р е д ы ш к и н. Он, наверное, привык там у себя в Америке ко всяким разносолам. Экземплярчик, экземплярчик.

Е с а у л о в а. Альберт Эйнштейн! В Конске! Я захвораю. (Яростно.) Ну, Персюков... Ну, дорогой друг мой Персюков... Ну, не знаю прямо, что я теперь с тобой сделаю!..

Входит Персюков.

П е р с ю к о в (оживленно). Только что установили временную мемориальную доску. Хоть она и гипсовая, но, представьте себе, имеет очень культурный вид.

Ледяное молчание.

А что касается бюста, то вы даже не можете себе и представить, что произошло. Сказка! Бюст будет мраморный!

Молчание.

Что вы на меня так смотрите? Мраморный, мраморный! Оказывается, в двух километрах от Конска находится месторождение превосходного мрамора. Оказывается, один местный чудак-краевед уже два года ходит по учреждениям и кричит, что обнаружил богатейшие залежи желтого мрамора. Но его, понятное дело, никто не слушает. А теперь... (Замечает молчание окружающих.) А теперь... Что такое? Почему вы все молчите? Шурочка, почему они все молчат? В чем дело? Что-нибудь случилось?

Ш у р а. Алеша, беда!

П е р с ю к о в. Какая беда?

Е с а у л о в а. Что это значит? (Протягивает Персюкову первую телеграмму.) "Фарнезийский Геракл Диана с колчаном Персей убивающий медузу восемнадцать этрусских ваз натуральную величину почтовым пятьдесят два бис и переведите пятьдесят Огурцевич". Чего пятьдесят? Кому пятьдесят? Кто это Огурцевич?

П е р с ю к о в (возбужденно). Ах, от Огурцевича есть телеграмма? Что ж ты молчишь! Можешь себе представить, я заказал скульптуру на разные мифологические и советские темы для установки на бульваре против домика Лобачевского.

Н е у х о д и м о в. На каком бульваре? У нас нету никакого бульвара.

П е р с ю к о в. Так придется сделать. Неудобно, чтобы домик Лобачевского находился где-то на задворках и выходил на пустырь. Тем более что скульптура стоит сравнительно недорого, всего пятьдесят тысяч, а бульвар сразу заиграет. Там, правда, весь вид портит старая аптека, но ее можно передвинуть. Передвигают же в крупных центрах дома. Не так ли?

Е с а у л о в а. Персюков!!! Да у тебя голова на плечах есть? Стой! Не смей меня перебивать. Довольно. Ну, Персюков... Ну, друг мой Персюков...

П е р с ю к о в. Тетя Оля...

Е с а у л о в а. Молчание! Говори: ты приглашения кому-нибудь посылал?

П е р с ю к о в. Не посылал. То есть две-три телеграммы я действительно посылал. Но имей в виду, - за счет Парка культуры и отдыха.

Е с а у л о в а. Две-три телеграммы?

П е р с ю к о в. Ну, может быть, четыре. Во всяком случае, не больше пяти-шести. От силы восемь.

Е с а у л о в а. Да как же ты смел!

П е р с ю к о в. Господи, так всегда делают. Иначе никто не пришлет приветствий. А это было бы очень больно. Да ты не волнуйся. Все поприветствуют и откажутся. Никто не приедет. За это я тебе отвечаю.

Е с а у л о в а. А это что? (Потрясает телеграммами.) Тридцать два академика едут? Степанин едет? Двадцать пять ленинградских студентов едут?

П е р с ю к о в. Едут? Что ты говоришь? Не может быть! Честное слово, я этого не хотел.

Е с а у л о в а. Ты этого не хотел? А Эйнштейна ты хотел?

П е р с ю к о в. Эйнштейна? А что Эйнштейн?

Е с а у л о в а. Едет!

П е р с ю к о в. Не может быть! На Эйнштейна я не надеялся... Клянусь матерью!