Нина Катерли: Чудовище

Тут разговор прекратился, потому что дверь чудовищевой комнаты громко заскрипела, а через минуту и оно само появилось на кухне.

- Моете мне кости? - спросило Чудовище, и глаз его слегка порозовел. Ну-ну... А вот я сейчас вас всех простужу! Такого холоду наделаю!

И Чудовище принялось дуть, отчего щеки его сразу посинели, а голова мелко затряслась.

- Ф-ф-у-у! - дуло Чудовище, и вдруг я заметила, что тетя Геля дрожит и припрыгивает на одном месте, постукивая ногой об ногу и потирая нос, будто он у нее отморожен.

- Хо-о-лодно! Хо-о-лодно! - жалобно тянула тетя Геля и зачем-то подмигивала мне. - Ты что стоишь? - вдруг закричала она. - Двигайся! Двигайся! Не то - верная пневмония! Руки на пояс! Приседай!

Мне было не то что не холодно, а даже довольно жарко, тем более что дело происходило на кухне, где были зажжены все конфорки. Но тетя Геля так подмигивала и кричала, что я уперла руки в бока и начала приседать.

- Ага! Ага! - обрадовалось Чудовище. - То-т-то же! Попляшете теперь у меня!

Не успела я опомниться, как тетя Геля схватила меня за руку и стала вскидывать ноги в каком-то дикарском танце. Я топталась рядом.

- Сумасшедший дом какой-то! - гневно заявила Анна Львовна и вышла из кухни.

Чудовище испуганно посмотрело ей вслед, потом перевело взгляд на пляшущую тетю Гелю и тихим голосом спросило:

- Почему она не пляшет? Почему она ушла?

- Она око-че-не-ла! - задыхаясь, выкрикнула тетя Геля, продолжая танец. - Понимаете меня?

Но Чудовище уже забыло, о чем спрашивало. Везя хвост и оставляя на полу след чешуи, оно подошло к своему холодильнику и открыло дверцу.

- Где же кость? - растерянно сказало Чудовище. - Ведь я помню... Вчера была здесь, я купило ее в гастрономе...

- Ваша кость? Так вот же она, вы утром сварили из нее бульон, помните? - притоптывая, тетя Геля протягивала Чудовищу свою белую кастрюлю с супом.

- Разве? Хм... - Чудовище недоуменно уставилось в кастрюлю: - У меня не было такой миски.

- Ваша, ваша мисочка, я ее немножко почистила - вот и все.

- А-а-а! - загремело Чудовище. - Так вы посмели трогать мою миску?! Я запрещаю! За это... За это вы обе... Окаменеть сейчас на тридцать пять минут!

Тетя Геля тут же застыла, как в детской игре в "замри", а у меня как назло зачесался нос, и я подняла было руку, но тетя Геля вдруг незаметно, но очень больно ущипнула меня за бок, и я замерла тоже.

Чудовище окинуло нас победным взглядом, потом выхватило из тети Гелиной кастрюли вареную курицу и сжевало ее целиком.

- Прре-кррасная кость! - проурчало Чудовищу облизнулось и сжалилось над нами.

- Можете идти, - разрешило оно и важно удалилось из кухни, прихлебывая суп через край кастрюли.

- Зачем вы отдали ему весь свой обед? - спросила я, когда дверь за Чудовищем закрылась. - И где его кость, в самом деле?

- Да не было у него никаких костей, - махнула рукой тетя Геля, - оно и в магазин-то уже неделю не ходило.

- Так чего же оно ищет?

- А кто его знает! Может, забыло. А может, просто так, хочет показать, что все в порядке. А у самого - денег ни копейки, голодное сидит.

- А пенсия?

- Какая там у него пенсия? Оно же - экспонат, его... списали. - Тетя Геля понизила голос. - Его как бы нету. Я вот за комнату теперь боюсь, не выселили бы его. Ты только смотри Анне Львовне ничего не говори.

- Не скажу, - сказала я тоже шепотом.

Кости и фарш мы с тетей Гелей покупали теперь по очереди в домовой кухне и клали Чудовищу в холодильник. Как-то тетя Геля положила туда еще два яблока и пакет с кефиром.

- Что это - все мясо да мясо! Так и желудок можно испортить, - сказала она. - Я хотела ему кефир в бутылке взять, так оно ведь целиком все глотает, лучше уж пакет.

- Яблоки точно выкинет, - сказала я.

- Посмотрим. Может, не сообразит, оно последнее время видеть плохо стало, - тут тетя Геля оглянулась на дверь, в кухню входила Анна Львовна.

- Смотрю я на вас обеих, - заявила Анна Львовна, - и, право же, становится смешно. Вся эта ваша тайная благотворительность - думаете, не вижу? Все это притворство, одним словом - спектакль! И, главной, ради кого! Был бы человек, а то... нечисть какая-то.

- Неужели вам не жалко, оно же старое, - сказала я.

- Жалость, милая моя, не то чувство, которым можно хвастать, жалость унижает. А уж в данном случае, - она поставила кофейник на плиту, - в данном случае говорить вообще не о чем. Еще пока оно приносило какую-то пользу в своей... кунсткамере, можно было терпеть, а сейчас... Животное должно жить в лесу.

Чудовище вошло в кухню так тихо, что мы даже не заметили. Оно стояло в дверях, и глаз его багровел, как когда-то в далекой молодости...