Вениамин Каверин - Девять десятых судьбы

- Развяжите руки, - быстро сказал генерал.

Казаки перерезали веревку.

- Поручик, допросите пленного.

Тарханов, прищелкнув шпорами, сел за стол и придвинул к себе чернильницу и бумагу; глаза у него сузились, бледное лицо побледнело еще больше.

- Назовите вашу фамилию.

Шахов молча растирал затекшие руки; на запястьях у него были синие полосы.

Только теперь, при звуках этого голоса, он поднял голову - и увидел знакомое лицо, которое он видел всего два раза в своей жизни, и которое теперь в третий раз предвещало ему, что он никогда не увидит его в четвертый.

Он усмехнулся и ничего не ответил.

- Фамилия? - повторил Тарханов.

- You say, you used to meet him; therefore you must know his name*1, - раздражительно произнес генерал.

Тарханов, разбрызгивая чернила, принялся писать.

- Сколько вам лет? - спросил он, отрываясь от протокола допроса и с совершенной корректностью перегибаясь к Шахову через стол.

Шахов внимательно и как-будто с особенным любопытством рассматривал бледное и холеное лицо: ровный, как струна пробор, свежевыбритые, слегка напудренные щеки, высокий, прямой лоб, тонкие губы; от него пахло одеколоном, и только теперь Шахов заметил, что правый глаз у Тарханова немного больше и темнее, чем левый.

Он снова ничего не ответил.

- Вы будете отвечать? - сдержанно спросил Тарханов. _______________

*1 Вы говорите, что вы с ним встречались; стало-быть, вам должно быть известно его имя.

- Нет.

Тарханов встал и, отодвинув от себя протокол допроса, обратился к генералу:

- Я полагаю...

- Я полагаю, что вы должны осведомиться о причинах, которыми руководствуется этот человек, отказываясь отвечать на ваши вопросы.

Тарханов молча наклонил голову и сел. Руки у него едва заметно дрожали.

- Будьте добры объяснить причины, - начал он.

- Имейте в виду, что большевики - наши друзья, - весело перебил его генерал, - они учат нас искусству гражданской войны. Для наших стратегов это драгоценный опыт. Я очень благодарен вашим товарищам, господин большевик, за вчерашние уроки.

- Пожалуйста. Рад служить, - отрывисто ответил Шахов.

- Продолжайте допрос, поручик.

- Вы состоите на действительной военной службе?.. Вы по своему почину явились на фронт или?.. Почему вы отказываетесь отвечать на мои вопросы?

- Если вам угодно знать, - вежливо и презрительно отвечал Шахов, - то именно потому, что эти вопросы задаете мне вы.

Тарханов вздрогнул, поднял голову и невольным движением оборотился к генералу.

- Разрешите просить вас выяснить это обстоятельство, поручик, - быстро произнес генерал.

- Если вам угодно, ваше превосходительство, - вздрагивающими губами ответил Тарханов.

- А по какой причине, позвольте узнать, - надменно улыбаясь, обратился он к Шахову, - вы именно мне отвечать отказываетесь?

- А по той причине, - неторопливо ответил Шахов, - что если бы у вас было на одну сотую больше чести, чем нужно для того, чтобы защитить ваш заплеванный мундир, вы не стали бы меня допрашивать.

Тарханов встал и с грохотом отодвинул стул.

- Вы видите, ваше превосходительство...

- Продолжайте допрос, поручик.

- Я отказываюсь продолжать допрос, ваше превосходительство. Этот человек...

- Вы правы. Этот человек, несомненно, замешан в важных государственных преступлениях. Допрос его может иметь особенно важное значение. Будьте добры продолжать допрос, поручик.

Тарханов молча наклонил голову.

- Объявите ваше воинское звание, - сказал он, удерживая вздрагивающие губы и тщательно одергивая китель, - назовите отряд, в котором вы состояли, когда были взяты в плен.

Шахов следил за ним молча.

- Я должен вас предупредить, что этот допрос может совершенно изменить вашу участь. В известных случаях вы можете надеяться...

Он вдруг оборвал и откинулся на спинку стула.

Шахов с посиневшим лицом ударил кулаком по столу и беззвучным голосом закричал, бешено гримасничая ртом:

- Если вы мне скажете... еще хоть одно слово... (он задохся и перевел дыхание), я тебя...

Грубое матерное ругательство вырвалось у него.

Тарханов снова поднялся.

- Еще раз прошу вас освободить меня от...

- I should not have appointed you the examining magistrate of the court-martial*1, - сказал генерал с любопытством глядя на Шахова быстрыми, красноватыми глазами, - я полагаю, что нет необходимости впутывать меня в вашу личную жизнь, поручик! Впрочем, в чем же дело?

- Дело только за вашим распоряжением, - вздрагивающим голосом и на этот раз по-английски отвечал Тарханов, - вы можете мне поверить, ваше превосходительство, что только такими мерами... По всей строгости законов военного времени...