Заметки о Ленине (Сборник)

De hustibus non disputandum - о вкусах не спорят.

Цитируя Маркса, тов. Плетнев писал: "Этими словами Маркса оправдывается постановка вопросов о науке именно сейчас... В. И. возражает: "нисколько (нет конкретности)". Ясно? А вот что сердито пишет тов. Плетнев: "Словами Маркса, по мнению тов. Ленина, не оправдывалась постановка вопросов о науке в 1922 г. Но мы смеем думать сейчас, что постановка вопроса о ходе развития науки современна и своевременна, тем более сейчас (курсив мой. Л. А.) на 10-м году революции. Нужна лишь большая конкретность постановки этого вопроса... Вопрос ставится самой жизнью и обойти и замалчивать его нельзя, да и не следует". Тов. Плетнев поучает весьма сурово. Ленин оказывается в положении человека, который "нападал" на тов. Плетнева потому, что Плетневым вопрос ставился преждевременно. Плетнев, будто, верные вполне вещи говорил, да "по мнению тов. Ленина", немного рано. Неверно и это. Смеем думать, что В. И. и тогда достаточно думал по вопросам науки. Теперь опубликовано вполне исчерпывающее количество материалов, свидетельствующих о том внимании, с каким Ленин следил за работой наших ученых, как много заботливости было проявлено им в деле улучшения положения научных деятелей, как подталкивал он всех наших экономических работников к использованию в работе их органов и учреждений последних научных достижений. И разве не Ленин первый развернуто поставил вопрос о научной организации труда? И именно поэтому Ленин обрушивался на поистине рассуждения для рассуждений о науке. Ленин бесспорно предпочитал "науку для науки". Ленин писал, что гораздо приятнее революцию проделывать, чем писать о ней. Ленин, не сомневаемся мы, считал, что гораздо нужнее работать с научными деятелями, учиться у них, ставить им новые вопросы и задачи, чем разговаривать о науке. И если бы подлинно о науке, а то о "социальной инженерии", о науке "от станка", о "схемах индивидуалистических переживаний", уступающих место "движениям масс", о способностях "обобщающе, монистически мыслить", вызвавших у Ильича тоже непонятую тов. Плетневым приписку "уф!".

Наша статья чрезвычайно разраслась. Поэтому мы не будем писать сейчас о том, как понимается нами ряд других пометок Ленина. Мы разобрали только те из них, которые разбирались тов. Плетневым теперь, в 1926 г. Можно подвести некоторые итоги.

* * *

Надо учиться у Ленина - писал я в начале статьи. Учиться надо прежде и больше всего именно на таких материалах, как разбиравшийся нами документ. Можно ли отнести тов. Плетнева к числу тех, кто хочет идти по ленинскому пути?

В своей последней брошюре тов. Плетнев различает три точки зрения на культуру: 1) точку зрения тов. Троцкого, 2) А. Богданова и 3) Пролеткульта (сиречь тов. Плетнева). Т.т. Луначарский, Бухарин, мы "напостовцы" - оказывается не имеют точек зрения на культуру: Троцкий и Богданов, по мнению тов. Плетнева (и это правильно, с нашей точки зрения), занимают неправильную позицию в вопросах культуры. Мы не совсем согласны с тов. Плетневым в его критике Богданова, и особенно тов. Троцкого*1, но, думается нам, тов. Плетнев имел право "оборачивать" против них те или иные цитаты из сочинений Ленина. Получается, что тов. Плетнев... представляет ленинскую линию в вопросах культуры! Ведь иной точки зрения кроме этих трех, тов. Плетневым не обнаружено. Однако мы в нашей статье показывали, как обстоит дело у тов. Плетнева с Лениным. И ведь нужно же, поистине, иметь совершенно не "имеющую прецедентов храбрость", чтобы написать после этого следующие строки о пометках Ильича: "Мы же истолковывать их в свою пользу считаем недопустимой спекуляцией именем великого учителя. До такой беззастенчивости мы не дошли и не дойдем".

Тов. Плетнев "благородно" не хочет перетолковывать пометок Ильича, представляющих собою возражения Плетневу, в свою, Плетневскую, пользу. Тов. Плетнев не настолько беззастенчив, чтобы "истолковывать их в свою пользу". Какой он благородный, какой застенчивый, какой "неспекулятивный" тов. Плетнев! И все эти качества обнаружил тов. В. Ф. Плетнев у тов. В. Ф. Плетнева потому, что В. Ф. Плетнев отказался "перетолковывать в свою пользу" резкие замечания Ленина (напр. вздор, вот каша-то), Ильичевские возражения и протесты против статьи тов. В. Ф. Плетнева.

Благородство тов. Плетнева находит свою меру в том, что, крича о благородстве и уважении к памяти Ильича, тов. Плетнев, выдавая свою позицию за ленинскую, продолжает оставаться на позициях, осужденных Лениным. Такой, очевидно, представляется тов. Плетневу застенчивость с точки зрения пролеткультовской пролетморали. Но хуже всего то, что тов. Плетнев заранее набрасывается на всякие попытки понять Ленина. Мы ни в коей мере не настаиваем на том, что мы правильно поняли Ильича и верно истолковали его. Но мы хотим его понимать, мы считаем для себя обязательным вновь и вновь пересматривать наши взгляды, поскольку это будет вызываться углублением в проработку учения ленинизма о культуре. Тов. Плетневу кажется спекуляцией попытка связать наши теперешние позиции с взглядами Ленина. Это понятно, ибо попытка связать Ленина с Плетневым поистине "спекулятивна". Но нам это представляется обязательным. И нам кажутся глубоко тревожными и показательными разговоры о "перетолковывании" по отношению к т.т., которые хотят следовать в вопросах культуры за Владимиром Ильичем. Нам попадаются уже т.т., которые говорят: "диллетантская работа у Ленина об империализме, - ведь у Гобсона он это все взял". Мы видели уже "выучившихся" до того, что они говорят: ученическая работа "Материализм и эмпириокритицизм". Пошлое мещанство поднимает голову не только под знаменем безудержного, подчас воинствующего, эклектизма, оно не только рядится в ультра-левые теоретические и политические покрывала, оно поговаривает и о "талмуде" от Ленина, об "евангелизации" его собрания сочинений. Оно говорит это прямо по углам, оно шушукается об этом в закоулочках, оно намекает на это на собраниях, и оно же об'ективно кроется за иронизированием по адресу тех, кто хочет защищать "каждую запятую большевизма"*2 и согласовывать свою линию с высказываниями Ильича. И нас не напугать любой демагогией, на которую так щедры наши противники.