Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3

{03419}

Мы сели и минуту помолчали. - Чай, не ждал гостей? - начала Олимпиада Егоровна, обращаясь к Докукину. - Я и сама не думала быть у тебя, братец, да вот к предводителю еду, так мимоездом... - А зачем к предводителю едешь? - спросил Докукин. - Зачем? Да вот на него жаловаться! - кивнула дама на своего мужа. Досифей Андреич потупил глазки, поджал ноги под стул и конфузливо кашлянул в кулак. - За что же на него жаловаться? Олимпиада Егоровна вздохнула. - Звание свое забывает! - сказала она. - Что ж? Жалилась я и тебе, братец, и его родителям, и к отцу Григорию его возила, чтоб наставление ему прочел, и сама всякие меры принимала, ничего же не вышло! Поневоле приходится господина предводителя беспокоить... - Но что же он сделал такое? - Ничего не сделал, а звания своего не помнит! Он, положим, не пьющий, смиренный, уважительный, но что с того толку, ежели он не помнит своего звания! Погляди-ка, сгорбившись сидит, словно проситель какой или разночинец. Нешто дворяне так сидят? Сиди как следует! Слышишь? Досифей Андреич вытянул шею, поднял вверх подбородок, вероятно для того, чтобы сесть как следует, и пугливо, исподлобья поглядел на жену. Так глядят маленькие дети, когда бывают виноваты. Видя, что разговор принимает характер интимный, семейный, я поднялся, чтобы выйти. Хлыкина заметила мое движение. - Ничего, сидите! - остановила она меня. - Молодым людям полезно это слушать. Хоть мы и не ученые, но больше вас пожили. Дай бог всем так пожить, как мы жили... А мы, братец, уж у вас и пообедаем заодно, - повернулась Хлыкина к брату. - Но небось сегодня у вас скоромное готовили. Чай, ты и не помнишь, что нынче среда... - Она вздохнула. - Нам уж прикажи постное изготовить. Скоромного мы есть не станем, это как тебе угодно, братец. Докукин позвал Тимошку и заказал постный обед.

{03420}

- Пообедаем и к предводителю... - продолжала Хлыкина. - Буду его молить, чтоб он обратил внимание. Его дело глядеть, чтоб дворяне с панталыку не сбивались... - Да нешто Досифей сбился? - спросил Докукин. - Словно ты в первый раз слышишь, - нахмурилась Хлыкина. - И то, правду сказать, тебе всё равно... Ты-то и сам не слишком свое звание помнишь... А вот мы господина молодого человека спросим. Молодой человек, - обратилась она ко мне, - по-вашему, это хорошо, ежели благородный человек со всякою шушвалью компанию водит? - Смотря с кем... - замялся я. - Да хоть бы с купцом Гусевым. Я этого Гусева и к порогу не допускаю, а он с ним в шашки играет да закусывать к нему ходит. Нешто прилично ему с писарем на охоту ходить? О чем он может с писарем разговаривать? Писарь не только что разговаривать, пискнуть при нем не смей, - ежели желаете знать, милостивый государь! - Характер у меня слабый... - прошептал Досифей Андреич. - А вот я покажу тебе характер! - погрозила ему жена, сердито стуча перстнем о спинку стула. - Я не дозволю тебе нашу фамилию конфузить! Хоть ты и муж мне, а я тебя осрамлю! Ты должен понимать! Я тебя в люди вывела! Ихний род Хлыкиных, сударь, захудалый род, и ежели я, Докукина урожденная, вышла за него, так он это ценить должен и чувствовать! Он мне, сударь, не дешево стоит, ежели желаете знать! Что мне стоило его на службу определить! Спросите-ка у него! Ежели желаете знать, так мне один только его экзамен на первый чин триста рубликов стоил! А из-за чего хлопочу? Ты думаешь, тетеря, я из-за тебя хлопочу? Не думай! Мне фамилия рода нашего дорога! Ежели б не фамилия, так ты у меня давно бы на кухне сгнил, ежели желаешь знать! Бедный Досифей Андреич слушал, молчал и только пожимался, не знаю, отчего - от страха или срама. И за обедом не оставляла его в покое строгая супруга. Она не спускала с него глаз и следила за каждым его движением. - Посоли себе суп! Не так ложку держишь! Отодвинь

{03421}

от себя салатник, а то рукавом зацепишь! Не мигай глазами! А он торопливо ел и ежился под ее взглядом, как кролик под взглядом удава. Ел он с женой постное и то и дело взглядывал с вожделением на наши котлетки. - Молись! - сказала ему жена после обеда. - Благодари братца. Пообедав, Хлыкина пошла в спальню отдохнуть. По уходе ее Докукин схватил себя за волосы и заходил по комнате. - Ну, да и несчастный же ты, братец, человек! - сказал он Досифею, тяжело переводя дух. - Я час посидел с ней - замучился; каково же тебе-то с ней дни и ночи... ах! Мученик ты, мученик несчастный! Младенец ты вифлеемский, Иродом убиенный! Досифей замигал глазками и проговорил: - Строги они, это действительно-с, но должен я за них денно и нощно бога молить, потому - кроме благодеяний и любви я от них ничего не вижу. - Пропащий человек! - махнул рукой Докукин. - А когда-то речи в собраниях говорил, новую сеялку изобретал! Заездила ведьма человека! Эхх! - Досифей! - послышался женский бас. - Где же ты? Поди сюда, мух от меня отгоняй! Досифей Андреич вздрогнул и на цыпочках побежал в спальню... - Тьфу! - плюнул ему вслед Докукин.