Валерий Коновалов - Век 'Свободы' не слыхать

Пропагандистскому аппарату моджахедов в Пешаваре вами же самими был дан в руки очень веский козырь: шурави не только враги ислама, они хотят отобрать Афганистан у пуштунов и отдать его таджикам, узбекам, киргизам, хозарейцам и прочим нацменам.

Как здесь не вспомнить рассказ уже упомянутого мною Владимира Пластуна об одном из таких "горе-советников", который пытался отдать распоряжение о передаче одной из суннитских мечетей хозарейцам-шиитам в исконном пуштунском городе под предлогом того, что, дескать, у пуштунов мечетей несколько, а у хозарейцев нет ни одной. Реализуй он свою сумасбродную идею, сколькими еще жизнями советских солдат было бы заплачено за подавление очередного религиозного бунта? "Дикий, однако, народ эти афгaнцы. Средневековье, что и говорить",- вспоминал потом этот "советник". Но вернемся к разговору с Камалем.

Следующей темой, понятно, стали сами шурави, причем не только армия, но и гражданские специалисты, то бишь партийные и иные советники. О последних у Камаля сложилось мнение, что в Афганистан посылали совершенно случайных людей, словно хотели, чтобы они специально наломали там дров. Опять вспомню здесь рассказанное моим другом Владимиром Пластуном. По его словам, один из таких партийных советников на полном серьезе просил показать ему на географической карте, где находится этот "чертов Афганистан", в который его посылают. Военные советники в массе своей были получше, но говорили в основном на дари и благоволили к таджикам, видимо, считая их чем-то вроде дальних родственников таджиков советских.

- То-то вы теперь расхлебываете родственные связи между "вовчеками" и "юрчеками",- мимоходом бросил Камаль.

Самую высокую оценку Камаль дал советникам из КГБ. По его словам, те знали, в какой стране находятся, что от нее ждать и как себя вести. И уж точно знали разницу между пуштунами и таджиками. Но, увы, зачастую решали не они. Что касается самой 40-й армии, то, по словам Камаля, армия, которая годами топчется на месте, не выполняя боевую задачу ввиду либо ее отсутствия, либо же отсутствия четкой формулировки самой поставленной перед армией задачи плюс к тому ввиду плохого тылового снабжения, неминуемо превратится в армию воров и мародеров. Не вина в этом офицеров и тем более не вина солдат, говорит Камаль, а вина бывшего политического руководства вашей страны. Я к шурави всегда относился хорошо. Но если бы в одном из кишлаков, например, убили бы моего младшего брата, чтобы я делал тогда? Взял бы в руки автомат и ушел к моджахедам, сам ответил на свой же вопрос Камаль. И так, к сожалению, часто случалось, так поступали многие, у кого в результате необдуманных боевых действий гибли близкие. Тем более что пуштуны видели, что армейское командование только и делает, что заключает бесконечные перемирия с таджиком Массудом, которые само тут же и нарушает.

- Как можно было уважать согласно нашему кодексу чести "пуштун-вали" такое весьма странное поведение ваших высоких армейских командиров? спрашивает Камаль.

Кстати, о моджахедах. По словам Камаля, неоднородность и внутренние противоречия в Пешаварском альянсе были столь очевидны, что только слепой не мог их не увидеть и только дурак не мог не обратить их себе на пользу. Однако и тут все пошло по знакомой схеме: непримиримые и умеренные. К последним отнесли таджика Раббани, потомка выходцев из Индии Моджадедди и пира-хазрата Гейлани. Последние два очень уважаемы в мусульманском мире, а Гейлани почитаем и у пуштунов, так как породнился с королевской династией Дуранни-Мохамадзай. Но пуштунский национализм и интересы пуштунов как нации, по словам Камаля, не в меньшей, а в большей степени представляли как раз те же "непримиримые" моджахеды-пуштуны Хекматияр, Халес и Сайяф. Начатый "парчамистом" Наджибом процесс "национального примирения" в Афганистане также был в первую очередь обращен к "умеренным", что могло быть воспринято пуштунами как еще один реверанс по отношению к таджикам и прочим нацменьшинствам. А ведь тот же Хекматияр достаточно откровенно шел на диалог с Кабулом и советскими и даже освободил не меньше пленных советских солдат, чем таджик Ахмад-шах Массуд. Начни с ним диалог советские представители с позиций уважения пуштунов как нации и прояви они должную лояльность к исламу, то есть вернись они к ленинской политике в отношении Афганистана, заключил Камаль, вопрос национального примирения мог бы быть куда более быстрым и весомым для обеих сторон, а не декоративным мероприятием в стиле Наджибуллы - Горбачева.