Евгений Козловский: Гувернантка

Дело было заполночь. Все успели так или иначе разбрестись-разъехаться кто куда. У подъездаресторанаостались только КузьмаЕгорович и Жюли, наруках которой виселасонная Машенька.

КузьмаЕгорович неумело ловил такси. Машин было мало, но и те не останавливались. Однавсе же притормозила.

-- НаРублевку, -- сказал КузьмаЕгорович.

Водитель, оценив парочку, отрицательно мотнул головою и показал табличку В ПАРК.

-- Ах, в парк?! -- зловеще переспросил КузьмаЕгорович. -- А я вот номер сейчас запишую -- и полез нетвердой рукою во внутренний карман пиджака.

-- Дапошел ты, папашаю -- не договорил таксист кудаи врубил передачу.

Жюли вынуладвадцатифранковый билет и показалатаксисту.

-- Так бы сразу и говорили, -- полюбезнел тот и сам открыл дверцу.

-- Вот с-сволоч-чи! -- выругался КузьмаЕгорович сквозь зубы, усаживаясь. -- До чего страну довели!

Аглая стоялау входав освещенную дачу и смотрелагорько-иронически, как бригадагрузчиков-ментов человек в пятнадцать выносит с дачи мебель, ковры, картины, посудую

-- Че пялиссься? -- приостановился совестливый сержант, проходя мимо с огромными часами наплече. -- Вещи казенныею

-- А дача? -- спросилаАглая.

-- Дача? -- не понял аглаиной логики мент. -- Дачатоже казенная. Детскому дому, наверное, передадутю

Навстречу грузчикам по аллее шагали КузьмаЕгорович и Жюли со спящею Машенькой наплече.

-- Злорадствуешь? -- бросил КузьмаЕгорович Аглае, проходя мимо. -- Вовремя смылась? -- ата, вдогонку, потянулась к Машеньке, вошлав домю

-- Не трогайте! -- неприязненно произнеслаЖюли по-русски. -- Разбдите.

Аглая приостановилась:

-- Vous pouvez parlez franзais, si vous voulez bien.

-- Вот еще, по-французски! -- передернулаЖюли плечами и понеслаМашеньку в детскую.

-- Я, КузьмаЕгоровичю -- опустилаАглая глаза. -- Если вам негде пожитью Кутузовскую тоже, наверное, отберут. Я надвамесяцауезжаю, так чтою

КузьмаЕгорович подошел к Аглае, нежно, благодарно поцеловал:

-- Извини. Завсе.

Жюли выглянулаиз детской, ревниво сверкнулаглазками:

-- Кузьма, можно вас? Помогитею Эти антикоммунисты унесли кроватку.

КузьмаЕгорович развел руками и пошел к Жюли.

-- Я твоей ёюой партии, -- закричал Никитас порога, -- иск напятьдесят тысяч предъявлю! Долларов! Кутузовскую опечатали, аппаратуру налестницу вышвырнули!

-- Ты вон ей предъявляй! -- высунулся КузьмаЕгорович и кивнул наВеронику. -- Не ее бы статьяю

-- А нечего проституток из Парижавыписывать! -- хмыкнулаВероника.

-- Это кто проститутка? -- осведомилась Жюли и тут же самаи ответила: -Это ты -- проститутка!

-- Твоя мачехаутверждает, -- с удовольствием перевелаАглая Никите, -- что твоя новая супруга -- проститутка.

-- Как вам не стыдно! -- появилась напороге пробудившаяся Машенька. -Такие словапри ребенке!

Вероника, хоть и в подвенечном, хоть и в пылу скандала, ане упускаласверкать блицем своей Ымыльницыы.

-- Снимай-снимай! -- заорал КузьмаЕгорович. -- Тебе партия все дала, аты!..

-- Мне??!

Перепалкаперерасталав настоящий итальянский скандал: все орали, чуть не вцеплялись друг другу в волосы; таскающие мебель менты ходили мимо, деликатно стараясь не видеть -- не слышатью как вдруг КузьмаЕгорович как бы выпал из ситуации: прислушался, поднял указательный палец.

Состояние и жест оказались заразительными: замолчали все, и тогдаявственно стал внятен специфический зуммер вертушки-кремлевки из верхнего кабинета.

Тихо, ступая почему-то чуть не нацыпочках, КузьмаЕгорович пошел назвук и все остальные -- так же тихо -- заним.

В кабинете КузьмаЕгорович замедлил шаг.

-- А если это уже не тебя, папа? -- шепотом спросил Никита.

-- Меня! -- ответил КузьмаЕгорович, и по тону его было совершенно понятно, что он точно знает: его. -- Меня!!

Все замерли перед телефоном, который звонил -- не уставал. КузьмаЕгорович протянул руку, но, как в последний момент оказалось, вовсе не чтобы ответить, ачтобы отмерить ее от локтя ребром другой ладони.

-- Только я -- не возьму! -- и засмеялся.

Присутствующие переглянулись и заулыбались тоже, аКузьмаЕгорович уже хохотал:

-- Не возьму! Пускай сами теперь выкручиваются!

И все хохотали до слез, точно КузьмаЕгорович и впрямь сказал что-то уморительное, и сквозь спазмы проговаривали только кусочки, отрывочки его фразы:

-- Пускайю

-- Самию

-- Выкрую

-- Выкрую

-- Выкручиваютсяю

Мебельный грузовик-фургон, натужно пыхтя и накаждой кочке переваливаясь чуть не до переворота, пилил по Москве.

Напереднем сиденьи, рядом с водителем, ужались Никитаи Вероника, анаколени умудрились примостить еще и Машеньку. Внутри же, в самм фургоне, полутемном, ибо свет проникал только в щелочку неплотно сомкнутых задних ворот-дверей, расположились в разных углах, натюках с одеждою, КузьмаЕгорович и Жюли.