Раиса Крапп - Ночь Веды

В беспокойстве Иван к Веде оборачивается:

- Алена где? - вот только что склонялась Алена над дитем, поднимала с земли, а куда потом делась - не углядел.

- Разве не видишь? И ни в каком другом месте ее не ищи, теперь она здесь.

- И что же?.. Не придет Алена больше?.. - в голосе Ивана отчаяние.

Веда с улыбкой на девочку глядит:

- Она идет к тебе. Неужто впрямь не видишь?

Иван глядел вслед маленькой золотоголовой топотунье, которая шла по схваченной морозцем дороге сквозь ненастную ночь, как по летней полянке.

- Все видел Иван? Все понял?

- Все...

- Тогда, пусть идет.

Глава шестьдесят вторая,

обретение

И снова окружила их солнечная роща.

- Скажи... ту девочка ты спасти могла?.. Она ведь погибла в лесу, да?

- Верно.

- Как же ты... видела... смотрела... и не вмешалась.

- Иван-Иван... Я могла бы сказать, что погубила ее родительская беспечность, торопливость никчемная. Себя сгубили и дитя свое, когда ринулись через лес в ночь, в ненастье. Только вернее будет другое - на роду ей такая гибель написана была. Винишь... А ведь ей вторая жизнь подарена, на счастье.

- Нет, не виню... что ты! - поспешил разуверить Иван. - Только жалко дите... Каково ее было.

- Жалей, - вновь улыбнулась Веда. - Пуще любить станешь.

И Иван улыбнулся тоже. Но сказал раздумчиво, с серьезностью:

- Пуще не бывает.

И вздохнул:

- Жалко... Не сказалась мне Алена...

- Когда ж было? И об чем говорить? Еще прощаться б вздумал. А к чему, когда она теперь при тебе всегда. Знаешь, где ее найдешь. Я попросить хочу тебя. Окрести Даренку. Может, она и крещена уже, да ты не знаешь. Я ж хочу ее крестной матерью быть. По долгу приглядывать за нею, хранить и помогать.

Иван поглядел в замешательстве.

- Опаску против меня имеешь? - грустно дернула уголком губ Веда. - Прав ты, знаю. Только не торопись остерегать ее от меня, я Даренке не наврежу. А злое подступит - укрою. Да ведь, и поздно Иван, хочешь ты или не хочешь допускать ее до меня - поздно уж. В тот миг, как обрела она новую жизнь, так и коснулось ее большее, чем обычному человеку доступно.

- Будь по-твоему. Позову тебя в крестные. Но кто ты, Веда-хозяйка?

- Дух бесплотный, я нигде и всюду. Часть меня в человеках, которые ведают. Часть - в других существах, об них знают люди по сказкам да преданиям. Часть - вовсе в других мирах...

- Велика ты... Но как же бесплотна? Я будто до сих пор руку твою на своей чую. И плоть ее, и тепло живое.

- Предстать перед тобой кем хочешь могу. Алена видала меня в этом образе, потому я такой к тебе пришла. Наперед, Иван, знай, я рядом всегда. Меня ни звать, ни ждать не надо - я вокруг, в травинке каждой, в луговых запахах, в журчании ручья. Во всем, что жизнью наполнено. Без зова не явлюсь, но коль понадоблюсь - вмиг узнаю об этом.

Иван еще слышал ясный голос, но в глазах его - показалось сначала - как дымка встала. Потом понял, что не глаза виноваты, что тает, теряет четкость облик прекрасной женщины, стоящей перед ним.

- Уходишь?

- Встрече нашей конец подошел. Будь счастлив, Иванко. Дари любовь свою, в завтрашний день не заглядывая. Будь счастлив, светлый человек.

...Вскинулся Иван ото сна - за окном тихая весенняя ночь. Что разбудило - непонятно. И тут опять, будто всхлипнул кто. Иван подхватился - Дарьюшка! В момент очутился у большого сундука, где из подушек и одеял была устроена временная постелька.

Девочка спала. Но что-то снилось ей, отчего она всхлипывала во сне.

- Маленькая... - Иван легонько, невесомо провел рукой по шелковым кудряшкам - они буйными, упругими завитками рассыпались по подушке. Золотко желанное, что за беда у тебя?

Девочка открыла глаза, сонно поглядела на него.

- Что тебе снится, девонька моя? Плохой сон? Я прогоню его.

Она не отводила от него глаз, потом прошептала:

- А серчать на меня не будешь?

- За что?

- Не знаю. Только у тебя глаза хмурые... ровно, серчаешь всегда.

Иван почувствовал, как зажгло под веками, как будто ветер песком дунул в лицо.

- А хоть ты и не глядишь, я все равно знаю, что хмур. У меня вот тут болит тогда, - она уставила пальчик в рубашонку на груди.

Вовсе уж ни в силах ничего сказать, Иван протянул к ней руки. Она с готовностью подалась к нему, крепко обхватила за шею, прильнула.

- Славница ты моя! - пробормотал Иван, прикоснулся губами к теплой нежной щечке, вдыхая еще непривычный ему, удивительный аромат.

Девочка подняла голову, посмотрела на него озадаченно и тронула маленькими, горячими ладошками его лицо.

- Тебе тоже больно? - спросила беспокойно.