Раиса Крапп: Прикосновение звёзд

Гретхен пользовалась успехом, и в кавалерах для танцев недостатка не испытывала. Все как один пытались угадать ее имя, но Гретхен, одаривая партнера улыбками, не испытывала большого удовольствия от их галантных ухаживаний. Она не могла забыть, что скоро все закончится, что этот праздник, веселье, радость не принадлежат ей. Она здесь, потому что так надо Ланнигану, и не более.

А она обожала танцевать и веселиться. Правда, кажется, что это было вечность назад. Тогда Гретхен могла танцевать всю ночь напролет и не чувствовать усталости. Бальные туфельки приходили в негодность и к следующему балу нужны были новые... Да полно, Гретхен, было ли это? Может быть ты вспоминаешь прекрасный сон? Барон совсем редко вывозил ее в свет. Несколько раз в доверительной беседе с кем-либо из соседей он с глубокой, сдержанной печалью поведал о своем горе - его юная, любимая супруга неизлечима больна. Таким образом, общество знало, что именно болезнь, а не барон, разумеется, была причиной уединенного образа жизни баронессы Ланниган.

Пестрые наряды весело мелькали между деревьями сада. Вечерело, и в саду зажглись яркие газовые фонари. Но когда совсем стемнело, фонари вдруг погасли, а гости устремились из залов наружу - распорядитель объявил, что с минуты на минуту они получат возможность насладиться неповторимой красотой фейерверков.

Оживление, вызванное известием, стихло, не стало смеха и шумных голосов - все притихли в ожидании зрелища. И все же - показалось - огни вспыхнули неожиданно. Ослепительные молнии взвились с земли в небо и рассыпались фантастической красоты соцветиями. Красные, белые, зеленые, голубые букеты расцвели на черном бархате ночного небосвода. Звезды померкли, затмившись скоротечной красотой. Молчание ожидания вмиг сменилось восхищенными вскриками, возгласами восторга. А огни фейерверка взрывались в вышине, чтоб осыпаться огненным дождем, меркли, но навстречу им устремлялись новые огненные росчерки, чтобы расцветить небо еще более изумительным рисунком. На фейерверк нельзя было насмотреться, пресытиться им. И когда с треском разорвался последний заряд, выпустив сотни маленьких ослепительных шаров, люди в саду и перед домом еще смотрели в небо с ожиданием. Но снова зажглись фонари, означая конец дивного зрелища. Гости оживились, стали делиться впечатлениями друг с другом, снова зазвенел смех, из дома донеслись звуки музыки - маскарад продолжался, гостей ждали новые удовольствия и сюрпризы.

Первым сюрпризом - сразу после фейерверка - стало появление некоего загадочного персонажа. На лице его не было маски, тем не менее, не представлялось возможным угадать, кто облекся в загадочный костюм. Его фигура оставляла впечатление мощи, хотя была совершенно скрыта платьем из темно-синего шелка. Любопытствующим для обозрения оставались кисти рук, да на лице - узкая полоска глаз. Кого он представлял? Араба? Эфиопа? Его странный облик привлекал внимание в маскарадной пестроте. Да он, пожалуй, и сам хотел заинтриговать общество. Глаз не мог скользнуть мимо него. Мало того, что его темное платье резко контрастировало веселой цветистости праздника, сам он со скрещенными на груди руками медленно шел сквозь толпу, возвышаясь над нею. Веселье обтекало его, не затрагивая.

Он остановился поодаль от Гретхен и повернулся лицом к залу. Она обратила на него внимание, едва он оказался в поле ее зрения. Гретхен с интересом рассматривала таинственного незнакомца, уверенная, что маска надежно скрывает ее любопытство. И она тоже тщетно спрашивала себя, кто мог прятаться под столь загадочным костюмом. Когда она пришла к выводу, что это не может быть никто из знакомых, глаза незнакомца вдруг остановились на ней, и Гретхен поспешно отвела взгляд, будто он мог проникнуть под ее маску.

Мимо Гретхен пронеслась хохочущая живая цепь, и кто-то решился дерзко нарушить подчеркнутую отстраненность неизвестного - цепь на мгновение разомкнулась, чтобы захватить в себя новое звено. Когда Гретхен обернулась, незнакомца уже не было - бесшабашный вихрь маскарада унес его прочь.

Барон уже опорожнил немало бокалов, едва ли он пропустил хоть один поднос с хмельными напитками, которые слуги беспрестанно предлагали гостям. И по всему видно было, что он намерен продолжать в том же духе. Он подошел к Гретхен с улыбкой, которую считал одной из самых своих обаятельнейших.

- Что вы сидите, как клуша? - С улыбающихся губ слетело шипение. - Я хочу, чтобы вы танцевали без перерыва. Если вы собираетесь вести себя как дохлая рыба, дома я задам вам хорошую трепку.