Леонид Андреев - Том 4. Сашка Жегулев. Рассказы и пьесы 1911-1913

— Хочу, Хаггарт.

— Нет, ты женщина.

— За что ты мучаешь меня, Гарт? Что я сделала такое, чтобы так мучить меня. Я люблю тебя.

— Ты солгала.

— Это язык мой солгал. Я люблю тебя.

— У змеи раздвоенный язык, но спроси ее, чего она хочет, и она скажет правду. Это сердце твое солгало. Не тебя ли, девочка, встретил я тогда на дороге? И ты сказала: добрый вечер. Как ты обмахнула меня!

Десфосо( громко ). А ты что же, аббат? Ты идешь с нами, не так ли, отец? А то не вышло бы чего плохого. Так я говорю?

Аббат( весело ). Конечно, конечно, детки. Я с вами — кто же без меня позаботится о церкви! Это я сейчас о церкви думал: какую вам нужно церковь. Ох, трудно с вами, люди!

Рыбаки, один за другим, крайне неторопливо выходят — стараются медлить.

— Море-то идет, — говорит один. — Уже слышно!

— Да, да, море-то идет! А ты понял, что он рассказывал-то.

Но чем меньше их остается, тем торопливее движения. Некоторые вежливо прощаются с Хаггартом.

— Прощай, Гарт.

— Вот я и думаю, Хаггарт, какая нужна церковь. Эта-то, оказывается, не годится. Сто лет молились, теперь не годится, так они говорят. Ну, что же, нужно значить, новую, получше. Какую вот только? Папа — плут, папа — плут. Да и я плут. Тебе не кажется, Гарт, что я немного плут? Я сейчас, детки, за вами. Папа — плут…

В дверях маленькая давка. Аббат провожает глазами последнего и гневно ревет:

— Эй, ты, Хаггарт, убийца! Ты что-то там улыбаешься? — так ты не смеешь их презирать. Они мои дети. Они работали — ты видишь их руки, их спины? Если не видал, то ты дурак! Они устали. Они хотят отдохнуть. И пусть отдохнут, хотя бы на крови вот этого, которого ты зарезал. Я дам им понемногу, а остальные выброшу в море — слышишь, Хаггарт?

— Слышу, поп.

Аббат восклицает, поднимая руки:

— Господи! Зачем же ты дал такое сердце, которое может жалеть убитого и убийцу? Гарт, иди домой. Веди его домой, Мариетт — да руки ему вымой!

— Кому ты лжешь, поп? — медленно спрашивает Хаггарт. — Богу или дьяволу? Себе или людям? Или всем?

Горько смеется:

— Эй, Гарт! Ты пьян от крови.

— А ты отчего?

Становятся друг против друга. Мариетт гневно кричит, становясь между ними:

— Пусть бы на вас обоих грянул гром, вот о чем молю я Бога. Пусть бы грянул гром! Что вы делаете с моим сердцем? Вы рвете его зубами, как жадные собаки. Ты мало пил крови, Гарт, — так пей мою. Ведь ты никогда не будешь сыт, не правда ли, Гарт?

— Ну, ну, — успокоительно говорит аббат. — Веди его домой, Мариетт. Иди домой, Гарт, да спи побольше.

Выходит. Мариетт отходит к двери и останавливается.

— Гарт! Я иду к маленькому Нони.

— Иди.

— Ты идешь со мною?

— Да. Нет. Потом.

— Я иду к маленькому Нони. Что мне сказать ему об отце, когда он проснется?

Хаггарт молчит. Входит Хорре и нерешительно останавливается у порога. Мариетт окидывает его презрительным взглядом и выходит. Молчанье.

Хаггарт. Хорре!

Хорре. Есть.

Хаггарт. Джину!

Хорре. Есть, Нони. Выпей, мальчик, но только не сразу, не сразу, Нони.

Хаггарт пьет. Потом с улыбкой осматривает комнату.

— Никого. Ты видел его, Хорре? Он там за пологом. Ты подумай, матросик: вот и опять мы с ним одни.

— Иди-ка домой, Нони!

— Сейчас. Дай джину.

Пьет.

— А что они? Пошли?

— Побежали, Нони. Иди-ка домой, мальчик. Побежали, как козы — я уж так смеялся, Нони.

Оба смеются.

— Сними-ка мне вот эту игрушку, Хорре. Да, да, кораблик. Это он делал, Хорре.

Рассматривает игрушку.

— Смотри, как искусно сделан кливер, Хорре. Молодец Филипп. Но фалы плохи, погляди. Нет, Филипп. Не видал ты, как снастятся настоящие корабли, которые рыскают по океану, рвут его седые валы. Не этой ли игрушкой хотел ты утолить твою маленькую жажду, глупец!

Бросает кораблик и встает.

— Хорре! Боцман!

— Есть.

— Призови тех. Я снова беру командование, Хорре.

Матрос бледнеет и кричит восторженно.

— Нони! Капитан! У меня колени трясутся. Я не дойду и упаду на дороге.

— Дойдешь! И ведь нужно же отнять у этих наши деньги, как ты думаешь, Хорре? Поиграли и довольно — как ты полагаешь, Хорре?

Смеется. Молитвенно сложив руки, смотрит на него матрос и плачет.

— …Это твои товарищи, Хаггарт? Я так рада видеть их. Ты говорил, Гарт, да, ты говорил, что у них совсем другие лица, чем у наших, и это правда. О, какая это правда. У наших тоже красивые лица — вы не подумайте, что наши рыбаки безобразны — но у них нет этих глубоких страшных шрамов. Мне они очень нравятся, уверяю тебя, Гарт… Вы, вероятно, друг Хаггарта. у вас такие строгие, славные глаза?.. Но вы молчите? Отчего они молчат, Хаггарт, ты не велел им говорить? И отчего ты сам молчишь, Хаггарт — Хаггарт!