Мелкий уголь брызгами летел из-под его кайла, осыпая его вспотевшее лицо. Выворотив большой кусок, Грек только на минуту задерживался, чтобы оттолкнуть его ногой, и опять со злобной энергией уходил в работу. Васька успел уже два раза наполнить тачку и отвезти ее на главную магистраль, где в общих кучах ссыпался уголь, добытый в боковых галереях. Когда он возвращался во второй раз порожняком, его еще издали поразили какие-то странные звуки, раздававшиеся из отверстия лавы. Кто-то стонал и хрипел, как будто бы его душили за горло. Сначала у Васьки мелькнула в голове мысль, что шахтеры дерутся. Он остановился в испуге, но его окликнул взволнованный голос дяди Хряща:
- Что же ты стал, щенок? Иди сюда скорее.
Ванька Грек бился на земле в страшных судорогах. Лицо его посинело, на тесно сжатых губах выступила пена, веки были широко раскрыты, а вместо глаз виднелись только одни громадные вращающиеся белки.
Дядя Хрящ совсем растерялся, он то и дело трогал Грека за холодную, трепещущую руку и приговаривал просительным голосом:
- Да, Ванька... да перестань же... ну, будет же, будет...
Это был страшный приступ падучей. Неведомая ужасная сила подбрасывала все тело Грека, искривляя его в безобразных, судорожных позах.
Он то изгибался дугой, опираясь только пятками и затылком о землю, то тяжело падал вниз телом, корчился, касаясь коленами подбородка, и вытягивался, как палка, дрожа каждым мускулом.
- Ах, господи, вот история, - бормотал испуганно дядя Хрящ. - Ванька, да перестань же... послушай... Ах ты, боже мой, как это его вдруг?.. Постой-ка, Кирпатый, - вдруг спохватился он, - ты останься постеречь его здесь, а я побегу за людьми.
- Дяденька, а как же я-то? - жалобно протянул Васька.
- Ну, поговори у меня еще! Сказано - сиди, и дело с концом, - грозно прикрикнул дядя Хрящ.
Он поспешно схватил свою поддевку и, на ходу надевая ее в рукава, побежал из галереи.
Васька остался один над бьющимся а припадке Греком. Сколько времени прошло, пока он сидел, прижавшись в угол, объятый суеверным ужасом и боясь пошевельнуться, он не сумел бы сказать. Но понемногу конвульсии, трепавшие тело Грека, становились все реже и реже. Потом прекратилось хрипение, веки закрыли страшные белки, и вдруг, глубоко вздохнув всей грудью, Грек вытянулся неподвижно.
Теперь Ваське стало еще жутче. "Господи, да уж не помер ли?" - подумал мальчик, и от одной этой мысли жуткий холод наежил волосы на его голове. Едва переводя дыхание, он подполз к больному и дотронулся до его голой груди. Она была холодна, но все-таки поднималась и опускалась чуть заметно.
- Дяденька Грек, а дяденька Грек, - прошептал Васька.
Грек не отзывался.
- Дяденька, вставайте! Позвольте, я вас поведу до больницы. Дяденька!..
Где-то в ближней галерее послышались торопливые шаги. "Ну, слава богу, дядя Хрящ возвращается", - подумал с облегчением Васька.
Однако это был не дядя Хрящ.
Какой-то незнакомый шахтер заглянул в лаву, освещая ее высоко поднятой над головой лампой.
- Кто здесь есть? Живо выходи наверх! - крикнул он взволнованно и повелительно.
- Дяденька, - бросился к нему Васька, - дяденька, здесь с Греком что-то такое случилось!.. Лежит и не говорит ничего.
Шахтер приблизил свое лицо вплотную к лицу Грека. Но от него только пахнуло острой струей винного перегара.
- Эк его угораздило, - махнул головой шахтер. - Эй, Ванька Грек, вставай! - крикнул он, раскачивая руку больного. - Вставай, что ли, говорят тебе. В третьем номере обвал случился. Слышишь, Ванька!..
Грек промычал что-то непонятное, но не открыл глаз.
- Ну, некогда мне с ним, с пьяным, вожжаться! - нетерпеливо воскликнул шахтер. - Буди его, малец. Да поскорее только. Не ровен час, и у вас обвалится. Пропадете тогда, как крысы...
Голова его исчезла в темном отверстии лавы. Через несколько секунд затихли и его частые шаги.
Ваське поразительно живо представился весь ужас его положения. Каждый миг могут рухнуть висящие над его головою миллионы пудов земли. Рухнут и раздавят, как мошку, как пылинку. Захочешь крикнуть - и не сможешь раскрыть рта... Захочешь пошевельнуться - руки и ноги придавлены землей... И потом смерть, страшная, беспощадная, неумолимая смерть...
Васька в отчаянии бросается к лежащему шахтеру и изо всех сил трясет его за плечи.
- Дядя Грек, дядя Грек, да проснись же! - кричит он, напрягая все силы.
Его чуткое ухо ловит за стенами - и с правой и с левой стороны - звуки тяжелых, беспорядочно спешных шагов. Все рабочие смены бегут к выходу, охваченные тем же ужасом, который теперь овладел Васькой, На одно мгновение у Васьки мелькает мысль бросить на произвол судьбы спящего Грека и самому бежать очертя голову. Но тотчас же какое-то непонятное, чрезвычайно сложное чувство останавливает его. Он опять принимается с умоляющим криком теребить Грека за руки, за плечи и за голову.
Читать дальше