Сергей Кузнецов - Летят перелетные птицы

МУСЬКА. У меня же тоже дочь... тоже такая! Без отца!

НАТАХА. Лапшу он нам на уши вешает, понимаешь? Все они, мошенники, блин, такие! На жалость давят! Мозги нам своими баснями компостируют! А ты как будто первый раз родилась! Сколько на Луже с тобой мы видели таких: уши развешают сначала, а потом, блин, в обмороки грохаются прилюдно... Че ты, хочешь, чтоб с тобой такое же было?

МУСЬКА. Не знаю, но я ему поверила...

НАТАХА. Сейчас время какое? Нельзя никому верить! Да в каждой газете об этом написано! А они все равно находят! И уж от кого-кого, а от тебя, Муська, я такого не ожидала... Ты уже вроде такая, наученная жизнью, а поступки такие делаешь, хоть стой, хоть падай! А посмотришь, вроде нормальная баба... Что-то я так распереживалась, что валерьянки попить надо... Совсем нервная стала... Из-за тебя! ( Нагибается и лезет в авоську. Поезд резко дергается, как при экстренном торможении, и останавливается.) Никак - Анна Каренина!

МУСЬКА. Че там? Случилось, что ли, чего?

КОПЧЕНЫЙ. Да вроде станция...

Он хватается обеими руками за ручку, и всем своим телом повисает на ней. НАТАХА напрягается. Окно приоткрывается.

ГОЛОС ТОРГОВКИ. Парни, берите минералку сорокоградусную! Есть хлебный напиток! Свежий!..

МУСЬКА. Ой, я аж испугалася! Откуда она взялась, бабка эта? Ночь ведь уже!?

КОПЧЕНЫЙ. Летучий голландец будто...

ГОЛОС ТОРГОВКИ. Пенсию не плотят, внучка, вот ночами и торгую... Днем стыдно... Берите напитки!..

НАТАХА. Летальный напиток, да, чудо века! Спасибо, у нас еще осталося. ( МУСЬКЕ ) Вот кому дать можно... немного... Ну да ладно, давайте допьем, что ли... Ой! Сколько не ездила, такого еще не было... Первый раз привелось ехать с квартирным вором... Читала про них много, но одно дело читать, а чтоб на самом деле... ( Разливает остатки водки по кружкам и убирает со стола пустую бутылку.) Это - лучшее лекарство!.. ( Дает кружку МУСЬКЕ.) Держи бокал! Ну ты даешь, Муська! ( Протягивает КОПЧЕНОМУ.) На... и тебе! Так и быть! Нечего раскисать как сухарь в воде... Не падай духом, а падай брюхом. И знай: если щетка не помещается во рту, значит, она не зубная, а сапожная... Понял? Ну че, давайте!.. За жизнь! Все-таки не такая она плохая штука, как ее ругают! ( Выпивает. Морщится, отламывает корочку хлеба и занюхивает.)

МУСЬКА. И как ты думаешь дальше жить?

КОПЧЕНЫЙ. Не знаю даже, не знаю, состояние такое, что хоть в петлю лезть...

МУСЬКА. Зачем же в петлю-то сразу? Нужно что-нибудь придумать.

КОПЧЕНЫЙ. А чего придумаешь в моей ситуации? Безысходная она...

( Все молчат. Поезд трогается. Стучат колеса.)

НАТАХА. Чего вы не пьете-то? Муська? И ты, как тебя? Копченый!

МУСЬКА. Да не лезет уже! Тошнит от всего этого! Ну сколько можно? Ну не могу я уже больше так жить!

НАТАХА. Чего ты, Муська, чего? Щас я валерьянки достану! Только тише! Тише! ( Роется в авоське.) Думала - себе, нет тебе...

МУСЬКА. Надоело мне это все до смерти! Сумки! Тележки! Тачанки! "Мерседесы"! Ну сколько можно? Сколько? Я хочу жить просто, скромно, хочу дочь свою воспитывать сама, хочу мужика нормального - ну что, я много хочу? Мне много и не надо! Но почему за это нужно умирать каждый раз, почему? Что, нельзя жить как-то иначе? Почему это все гавно - видео, аудио, шмотки, тряпки - все, все дается с боем? Почему?

КОПЧЕНЫЙ. Ну не надо так! Зачем вы?

НАТАХА. Тише ты! Тише! Я знаю, как тебе тяжело... Знаю... Но нельзя же так, при чужом-то человеке.... Он ведь обворовать нас хотел...

МУСЬКА. Мне, может, жить-то осталось неделю-другую, а я здесь в поезде этом еду с сумками этими спекулянтскими, набью их послезавтра китайским тряпьем на рынке, и назад, в свой Староухватинск - чтобы он под землю провалился, городок этот паршивый! Чтоб на него бомба упала термоядерная и все до единого жителя превратились бы в пепел!

НАТАХА. Ты чего говоришь-то, чего? Сосем спятила, что ли, дура?

КОПЧЕНЫЙ. Ну зачем вы?

МУСЬКА. Или, может, приеду, привезу тряпье это, отведу Ниночку к чужим людям и, как обычно, пойду на рынок - банчить, и, может, обратно даже уже и не приду... Прямо там и распластаюсь на асфальте расплавленном, под лучами солнца палящими...И не увижу я уже, может, своей Ниночки в свои-то несчастные тридцать пять! И куда ее? В детдом, что ли? В детдом, да? На казенные харчи! Похлебку "хряпу", да, кушать?

КОПЧЕНЫЙ. Ну не надо так! Не надо!

НАТАХА. Чего разошлась-то, блин, чего?

МУСЬКА. Тебе-то хорошо, ты здоровая! Со своим! Еще нарожаешь! И воспитывать будешь! А мне каково?!..

НАТАХА. Не нарожаю я! Не нарожаю... Бездетная ведь я...

МУСЬКА. У тебя... У тебя... И ты мне никогда этого не говорила? Да... Все: потом, потом, рано еще детей заводить, говорила...