Михаил Лермонтов - Ашик-Кериб

Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды. Счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат. Забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал. Последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду.

Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться. В это время отправлялся один купец с караваном из Тифлиза с сорока верблюдами и восьмьюдесятью невольниками. Призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо.

- Возьми ты это блюдо, - говорит она, - и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом.

Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду. Уж он продал почти все свои товары и приехал с остальными в Халаф. Объявил он везде поручение Магуль-Мегери. Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай (постоялый и торговый двор на Востоке. - Ред.): и видит золотое блюдо в лавке тифлизского купца.

- Это мое! - сказал он, схватив его рукою.

- Точно твое, - сказал купец, - я узнал тебя, Ашик-Кериб. Ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери велела тебе сказать, что срок истекает, и если ты не будешь в назначенный день, то она выйдет за другого.

В отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось только три дня до рокового часа. Однако он сел на коня, взял с собой суму с золотыми монетами -и поскакал, не жалея коня. Наконец измученный бегун упал бездыханный на Арзинган горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось только два дня.

- Аллах всемогущий! - воскликнул он.- Если ты уж мне не поможешь, то мне нечего на земле делать!

И хочет он броситься с высокого утеса. Вдруг видит внизу человека на белом коне и слышит громкий голос:

- Оглан (юноша. - Ред.), что ты хочешь делать?

- Хочу умереть, - отвечал Ашик.

- Слезай же сюда, если так, я тебя убью. Ашик спустился кое-как с утеса.

- Ступай за мною, - сказал громко всадник.

- Как я могу за тобою следовать, - отвечал Ашик, - конь твой летит, как ветер, а я отягощен сумою.

- Правда. Повесь же суму свою на седло мое и следуй. Отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать.

- Что ж ты отстаешь? - спросил всадник.

- Как же я могу следовать за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен.

- Правда; садись же сзади на коня моего и говори всю правду: куда тебе нужно ехать?

- Хоть бы в Арзерум поспеть нынче, - отвечал Ашик.

- Закрой же глаза.

Он закрыл.

- Теперь открой.

Смотрит Ашик: перед ним белеют стены и блещут минареты Арзерума.

- Виноват, Ага, - сказал Ашик, - я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Каре.

- То-то же, - отвечал всадник ,- я предупредил тебя, чтоб ты говорил мне сущую правду. Закрой же опять глаза... Теперь открой.

Ашик себе не верит в то, что это Каре. Он упал на колени и сказал:

- Виноват, Ага, трижды виноват твой слуга Ашик-Кериб; но ты сам знаешь, что если человек решился лгать с утра, то должен лгать до конца дня: мне по-настоящему надо в Тифлиз.

- Экой ты неверный! - сказал сердито всадник. - Но нечего делать, прощаю тебя: закрой же глаза. Теперь открой, - прибавил он по прошествии минуты.

Ашик вскрикнул от радости: они были у ворот Тифлиза. Принеся искреннюю свою благодарность и взяв свою суму с седла, Ашик-Кериб сказал всаднику:

- Ага, конечно, благодеяние твое велико, но сделай еще больше; если я теперь буду рассказывать, что в один день поспел из Арзиньяна в Тифлиз, мне никто не поверит; дай мне какое-нибудь доказательство.

- Наклонись, - сказал тот, улыбнувшись, - и возьми из-под копыта коня комок земли и положи его за пазуху; и тогда, если не станут верить истине слов твоих, то вели привести к себе слепую, которая семь лет уж в этом положении, помажь ей глаза - и она увидит.

Ашик взял кусок земли из-под копыта белого коня, но только он поднял голову - всадник и конь исчезли. Тогда он убедился в душе, что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз (св. Георгий. - Ред.).

Только поздно вечером Ашик-Кериб отыскал дом свой. Стучит он в двери дрожащею рукою, говоря:

- Ана, ана (мать), отвори: я божий гость; и холоден и голоден; прошу, ради странствующего твоего сына, впусти меня. Слабый голос старухи отвечал ему:

- Для ночлега путников есть дома богатых и сильных; есть теперь в городе свадьба - ступай туда! Там можешь провести ночь в удовольствии.