Эдуард Лимонов: On the wild side

"Кажется, нет", -- с неуверенной надеждой объявила Элиз и умчалась из квартиры.

Я привычно ощупал свои карманы на случай, если вдруг придет полиция. Нет, ничего инкриминирующего в карманах не было. Пару джойнтов я переместил из бумажника в горшок с неизвестной мне породы буйным тропическим растением, сунул джойнты между корней.

Побегав некоторое время между улицей и апартментом, дамы наконец вер-нулись, запыхавшиеся и довольные, с веником и большой железной кастрюлей, служившей горшком покойной румынской пальме.

Мы еще выпили вина, уже из другого галлона. Тьерри стоило больших уси-лий держать глаза открытыми, он с нетерпением ожидал конца вечера, но не мог уйти без квартирной хозяйки Лели.

"Пошли, пошли, Лимонов, Алекс нас ждет! -- вдруг опять завела старую песню Леля, подойдя ко мне сзади, как раньше Элиз, и целуя меня в голову. -- Я звонила ему полчаса назад и договорилась, что мы придем около часу ночи. Он очень хочет тебя видеть".

"Эй! -- возмутился я.--Но я не хочу его видеть. И что за манера устраивать для меня свидания? Если бы я хотел, я бы позвонил ему сам. Но я не хочу! Вы, девочки, знаете Алекса без году неделя. я же познакомился с ним в Москве сто лет назад Если он пьет, расшился, а он пьет, то приятного в общении с ним мало... Да и трезвый он мне давно неинтересен. В лучшем случае в тысячный раз расскажет о подвигах своего отца-кавалериста..."

"Но ведь он твой друг..." -- недоумевающе воскликнули девушки.

"Вот именно поэтому я его и не хочу видеть. Потому, что я слишком хорошо его знаю..."

"Ему сейчас тяжело, -- сказали жалостливые русские женщины. -- Ему бу-дет приятно, что ты о нем не забыл..."

"Ему было тяжело очень часто. И я всегда появлялся рядом с ним по пер-вому его требованию. Он звонил мне в три часа ночи и просил приехать... потому что он, если я не приеду, убьет свою любовницу в номере отеля "Эссекс Хауз", здесь, в Нью-Йорке... или он покончит с собой в ресторане "Этуаль де Моску" в Париже, или .."

"Пошли, Лимонов... -- взмолились они опять. -- Какой бы он ни был, но он же твой друг. Друзей не бросают в беде!"

И я пошел с ними, хотя столько уже раз в моей жизни я позже очень жалел, что покорялся чужой воле и не слушался всегда сильного и трезвого во мне ин-стинкта самосохранения, который говорил мне: "Не иди!"

По дороге обнаружилось, что Леля совершенно пьяна, а Тьерри еле двигает ногами.

"Дай парню ключи, пусть он идет спать! -- приказал я Леле. -- Гуд бай, Тьерри!" -- сказал я ему.

"Спасибо, Эдвард, -- улыбнулся он. -- Очень жаль, что я не могу пойти с вами, но я слишком устал за прошедшую неделю. Я нуждаюсь в хорошем сне. И мои ноги..."

На все еще шумном во втором часу ночи Бродвее, около пересечения его с 8-й улицей, пьяная Леля, вытягиваясь вверх к высокому Тьерри, опять стала тре-бовать, чтобы он тщательно вымылся, перед тем как лечь в ее постель.

"Хватит пиздеть про свою неприкосновенную постель, -- прервал ее я. -Лучше объясни ему, какой ключ открывает какой замок, и пусть идет. Он спит на ходу от усталости. Не будь буржуазной занудой..."

Мы пошли. Я и Элиз впереди, в руке у Элиз пластиковый мешок с галлоно-вой бутылью номер два, в которой еще было приблизительно на четверть белого вина. Пройдя блок и вдруг обнаружив, что Лели рядом с нами нет, мы оглянулись и увидели ее присевшей прямо на Бродвее на корточки. Штаны были сдвинуты у нее на колени, голый зад лоснился в луче бродвейскою фонаря. Она писала.

"Еб ее бога мать! -- выругался я. -- Совсем с ума сошла!"

"Она всегда так делает, когда напьется, -- равнодушно констатировала Элиз. -- Она тогда писает часто и где придется. У нее тогда недержание мочи".

Мы пошли дальше, я, стараясь не думать о Леле. Сзади раздавались ее крики, требующие, чтобы мы ее дождались:

"Бляди! Подождите же! Суки!"

"Ты что, не можешь потерпеть? -- сказал я Леле зло, когда она догнала нас. -- Или, по крайней мере, отойти за угол?!"

"Не будь ханжой, Лимонов!" -- пьяно крикнула Леля.

"Если тебя кто-нибудь попытается выебать в следующий раз, когда ты вот так присядешь со своей жопой, я за тебя заступаться не буду!" -- объявил он ей очень зло. Мало того, что они меня тащили туда. куда я не хотел идти, так я еще должен был любоваться на их физиологические отправления.

Остаток дороги до дома Алекса в Сохо мы про шагали в молчании, изредка прерываемом несложны ми вопросами Элиз, обращенными ко мне, и руганью спо-тыкающейся время от времени на хуевых мостовых Сохо Лели...

Из хромированного, с зеркалом в потолке, необычайно роскошного для Со-хо элевейтора мы вышли прямо на Алекса Американского.