Виль Липатов - Сказание о директоре Прончатове

III

Пьяный не пьяный, трезвый не трезвый, а веселый, распахнутый, как щедрый кошелек, выходил Олег Олегович из нехамовских чертогов. Гошка Чаусов, проходимец, хитрая бестия, завидев начальство, кинулся со всех ног, торопясь, открыл рот, чтобы спросить, куда держать путь-дорогу, но не успел - Прончатов так оглушительно хлопнул его ладонью по литому плечу, что Гошка присел и весь залоснился от радости.

- С захмеленьем вас, Олег Олегович! - с завистью пропел он. - Со счастливым воскресеньицем!

Ударила до твердой земле копытами тройка, захрипев, вздернул розовогубую морду коренник, пристяжные скакнули как бы в стороны, как бы из упряжки и - пошли плясать небо, земля, берега таежной реки Кети.

Опять тугой воздух ударил в прончатовское лицо, осенил глаза теплом, поддул под рубаху свежесть и пустоту. Восторг полета, радость бытия, счастье молодого, здорового тела... И, пролетая мимо дома плановика Полякова, будоража переулок громом и свистом, Олег Олегович призывно оглянулся, но женщины на крыльце поляковского дома не увидел. Пустым было крыльцо, и от этого с ним случилось полузабытое: почувствовал вдруг, как под сердцем остренько кольнуло. "Батюшки-светы! - удивился сам себе Прончатов. - Что же это делается, батюшки-светы!"

Тройка летела по крутому берегу Кети. Пронеслись мимо с воем, как мост под колесами курьерского поезда, пустые и зияющие сараи, громадой навалились шестиэтажные штабеля леса и теса, затем открылся зеленый, сквозной, точно облитый ранним холодом березняк; пахнуло прелью, земляникой, а уж потом скакнул выше головы густой кедрач.

- Стой, залетные!

Перед Прончатовым вальяжно разлеглась Кеть - река перед Обью невеликая, но по европейским масштабам широкая, могучая, глубоководная. И вместительной была она: сновали катера и лодки, разворачивая, причаливал под погрузку две большие металлические баржи буксирный пароход "Щетинкин", навстречу стрежню пробивался небольшой пассажирский пароход "Отважный", весельный паром пересекал реку сразу за "Отважным". Большое движение было на Кети.

- Встречать будешь в два часа! - сказал Прончатов.

Под яром стоял катер с цифрой "2" на борту. Оя имел один мотор, одна красная труба маячила над палубой, в новой части стояла только одна скамейка, и только один трап соединял "Двойку" с твердой землей. В два раза меньше и в два раза слабее была "Двойка" по сравнению с "Единицей" директорским катером, который стоял тут же, на причале.

Прекрасна была "Единица"! Если "Двойку" покрасили в желтое и темное, если у "Двойки" только труба была яркой, то "Единица" стояла под солнцем павлином: сама белая-белая, две трубы - голубые, корпус - кроваво-красный. В трюме у "Единички" два мотора по сто пятьдесят сил, в носовой надстройке две каюты - приемная и кабинет, в кормовой - коричневая спальная, зеленый линкрустовый туалет, желтая кухонька на четыре керосиновые конфорки. А как бежит "Единичка"! Как она бежит! Птица...

На этом месте повествования в судьбу Олега Прончатова активно вмешивается автор. Оставив главного инженера Тагарской сплавной конторы на берегу, он, автор, заглядывает в будущее товарища Прончатова. зная, что шестнадцатого июля 1965 года...

СКАЗ О БУДУЩЕМ

Шестнадцатого июля 1965 года в районной газете "Труженик Нарыма" появился фельетон Евг. Кетского (псевдоним Ивана Мурзина) "Кушать подано!".

Как полагается, в Тагарской сплавной конторе первой фельетон прочла секретарша Людмила Яковлевна. Так как дело происходило в половине девятого утра и директора Олега Олеговича Прончатова в конторе еще не было, она позволила тебе громко вскрикнуть от возмущения:

- Какая черная, нечеловеческая несправедливость! А мы всегда так радушно принимали этого Евг. Кетского! Боже, боже!

Потом Людмила Яковлевна представила, как газета с фельетоном попадет на стол к Олегу Олеговичу, и ей стало страшно. "Он такой неожиданный! подумала ока о директоре и зажмурилась. - Он такой вспыльчивый!" - хотя вспыльчивым Олег Олегович никогда не был.

Без пятнадцати девять Людмила Яковлевна торопливо напудрила носик и начала с содроганием глядеть на дверь приемной, так как именно в это время по коридору протукали твердые шаги, потом дверь во всю ширь распахнулась, и в ней, как в рамке картины, появился Олег Олегович в сером костюме. Прончатов весело поздоровался с Людмилой Яковлевной, блеснув запонками белоснежной сорочки, направился к ней и спросил чистым, утренним голосом:

- Что случилось, товарищ Людмила Яковлевна?