Михаил Липскеров - Элохим, о Элохим

- Значит, так, - сказал Бог Мовшовичу, - возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака...

- Сокращенно Костика, - вставил Мовшович.

- Сокращенно Костика, - согласился Бог, - и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.

Мовшовичу сильно похужело, но как богопослушный еврей, он в компании оседланного осла, двух отроков, сына Исаака, сокращенно Костика, дров для всесожжения потащился в землю Мориа.

Палило солнце, Мовшович постегивал осла, осел взбрыкивал и елозил под связкой дров, отроки лениво обсуждали сексуальные достоинства осла, Исаак, сокращенно Костик, думал... А черт его знает, о чем думал Исаак, сокращенно Костик. Мовшович нам об этом не рассказывал. Очевидно, потому, что не мог проникнуть в мысли сына. В конце концов, он, Мовшович, не Бог, и мысли других людей, в том числе и его сына, ему недоступны. Во всяком случае, Исаак сокращенно Костик, шел рядом с отцом, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы невзначай не раздавить твердой пяткой какую-либо легкомысленную ящерицу.

Наконец Мовшович с кодлой прибыли в землю Мориа.

- Господи! - возопил Мовшович. Где эта гора, где я должен замочить Исаака, сокращенно Костика, тебе в жертву?

В словах отца Исааку, сокращенно Костику, почудилась некоторая угроза, и он попытался ускользнуть. Но Мовшович удержал его железной отцовской рукой и опять возопил к Господу на предмет указания нужной горы. И опять Бог промолчал, и опять Исаак попытался слинять. И опять Мовшович удержал Исаака, и в третий раз нетерпеливо воззвал к Господу с тем же вопросом. Наверху послышалась какая-то возня.

- Кто это? - позевывая, спросил Бог.

- Это я, Мовшович, Господи, - ответил Мовшович, потом откашлялся и заорал дурным голосом:

- Куды идти-то скажешь, хозяин?.. На какой горе Константином, то ись Костиком, то ись Исааком, жертвовать?

- А, это ты, Мовшович, извини, я задумался. Ты придешь или нет?..

- Дык! - всплеснул руками Мовшович. - Как же мы могем не приттить-то? Чать вы приказали, Господи. А мы уж вас так любим, так любим, что всякий ваш приказ готовы выполнить беспрекословно точно и в срок. - И Мовшович неискренне щелкнул пятками.

- Любой приказ?.. - переспросил Бог.

- Любой! - готовно подтвердил Мовшович, подпрыгнул в воздух и звонко щелкнул пятками уже в воздухе.

- А если приказ преступный? - поинтересовался Бог.

- Что значит "преступный"? - изумился Мовшович. - Мы люди темные, мы не могем знать, какой приказ преступный, а какой нет. Это ты нам уж пропиши сначала. Не укради там, не убий, не трахни кого постороннего. Тогда мы с превеликим удовольствием все в лучшем виде и изобразим. Правильно я говорю, Костик?

Костик, он же Исаак, согласно кивнул головой.

- Вот видишь, Господи, так где та гора, на которой я должен замочить сынишку, кровиночку мою единственную! - и Мовшович стал рвать на себе волосы.

- Не юродствуй, Мовшович, - строго приказал Бог и вдруг, неожиданно азартно выкрикнул: Слушай мою команду! Отроков и осла оставь в укрытии, а сам вместе с Исааком, применяясь к складкам местности, выдвигайся к высоте 411.

- Слушаюсь! - выкрикнул Мовшович, сделал кульбит, трижды шлепнув пятками, и скомандовал Исааку, приземляясь:

- Равняйсь! Смирно! Бегом шагом марш! - и вместе с Исааком, применяясь к складкам местности, короткими перебежками двинулись к высоте 411.

Когда они добрались до вершины, обнаружилось, что они забыли дрова. Исаак поплелся за дровами. А Мовшович обратился к Богу!

- Во! Видишь, Господи, как я тебя люблю!

- Увижу, когда ты принесешь в жертву мне сына своего Исаака!

- Да принесу, принесу! - вздохнул Мовшович. Но ведь это еб твою мать! Мой любимый сын, Господи...

- Прежде всего, Мовшович, не упоминай моей матери. У меня ее никогда не было. И я об этом постоянно грущу. А во-вторых, какой смысл в жертве, которая тебе безразлична?

- Это так, - поник головой Мовшович, - хотел бы я посмотреть, как бы ты отдал в жертву своего любимого сына...

Бог тяжело вздохнул!

- Ты, Мовшович, этого не увидишь. Но это произойдет. Не скоро, но произойдет. На страшные муки обреку я сына своего. Дабы он, смертию смерть поправ, открыл вам путь в мое царствие.

- А какой путь откроет своей смертью мой сын Исаак, сокращенно Костик? - ударил словом Мовшович.

После некоторого молчания Бог произнес загадочные слова:

- Ты куда меня ведешь, такую молодую? Я в кусты тебя веду, иди не разговаривай... Не разговаривай, Мовшович, не разговаривай...