Николай Гарин-Михайловский - Том 4. Очерки и рассказы 1895-1906

Основу его содержания составляет трагическая судьба талантливой личности из народа, загубленной «миром». Жена писателя сообщает в своих воспоминаниях: «Николай Георгиевич расходился с народниками в их взглядах на общину, которую они горячо защищали, тогда как Николая Георгиевича близкое знакомство с деревней убедило… что община в данный момент благодаря своей отсталости и косности является тормозом прогресса, угнетая и губя сильные личности, старающиеся вырваться из ее цепких оков. Пример такой гибели выдающегося человека, взятый из действительной жизни, приведен Николаем Георгиевичем в его рассказе „Трясина“…» (Н. В. Михайловская, Мои воспоминания о Гарине-Михайловском. ИРЛИ).

Предыстория рассказа «Волк» интересна как в плане изменения идейного содержания образа главного героя, так и в плане раскрытия творческой лаборатории писателя.

Тема гибели талантливого самородка, тщетно стремящегося вырваться из-под власти сельской общины, «мира», впервые намечена писателем в середине 90-х годов в третьей (незаконченной) части очерков «Бочком, гуськом и уточкой», озаглавленной «Рассказ хозяина». К этой теме писатель неоднократно возвращается и в более поздних произведениях. Так, в очерке «На ночлеге» (1898) рассказывается история «погибшего Ломоносова»; этот образ фигурирует и в Очерках «В сутолоке провинциальной жизни» (1900), где он дан в более развернутом виде.

Тема, лишь бегло намеченная в указанных очерках, разработана в «Волке» в самостоятельное художественное произведение, имевшее большое общественное звучание.

С огромной силой писатель разоблачает грабительскую, эксплуататорскую сущность воспеваемой народниками сельской общины, уподобляет ее трясине, губящей лучших людей из народа.

Но, обличая сельский мир, Гарин в отличие от более ранних набросков на эту тему показывает в «Волке» рост сознательности среди лучших людей из народа.

Убедившись на собственном опыте, что крестьянский «мир» — «все зло», герой рассказа вступает с ним в борьбу — разоблачает его в беседах с бедняками, и, когда «мир» не отпускает его в миссионеры, он не смиряется и не спивается, как герой очерка «На ночлеге», а пытается, хотя и тщетно, продолжать с ним борьбу через печать.

По справедливому замечанию К. Селиванова, «Волк» это, быть может, «наиболее гневное» в нашей литературе «обличение крестьянской общины, которая считалась у народников зародышем и базой социализма» (К. Селиванов, Русские писатели в Самаре и Самарской губернии, Куйбышев, 1953, стр. 78). Естественно, что рассказ был встречен либерально-народнической критикой крайне недоброжелательно. Показательна в этом отношении рецензия А. Николаева (на 12 том собр. соч. Н. Гарина в изд. «Освобождение», 1913), в которой говорилось о «„сумерках“ того таланта, что двадцать с лишком лет тому назад расцвел в „Русском богатстве“…» и ставилось в вину писателю то, что он выходит «за пределы художественного творчества — на стезю публицистики, на воплощение экономических проблем в беллетристических формах» («Заветы», 1913, № 12). В качестве примера «поверхностной разработки марксизма» Николаев называет рассказ «Трясина».

Сопоставление текстов публикаций Маркса и «Освобождения» выявляет значительные разночтения. Так, в изд. «Освобождение» отсутствует текст, от слов: «И тянется мужичок» (стр. 554), кончая: «одно из другого выходит» (стр. 555). Описанию холерной эпидемии в изд. Маркса, от слов: «Случилось это осенью» (стр. 542), кончая: «Сорвали на Петре Федоровиче» (стр. 544) — в изд. «Освобождение» соответствует следующий текст:

«Дело заключалось в том, что появилась в деревне холера, и крестьяне упорно скрывали ее. Благодаря этому эпидемия все больше и больше разрасталась. Сперва Петр Федорович уговаривал крестьян, а когда это не подействовало, он сказал им:

— Ну, старики, как хотите, а я донесу.

— Али жить тебе надоело? — окрикнул его голос из толпы.

— Для вашей пользы и смерть готов принять, — ответил спокойно Петр Федорович и поехал и донес о болезни по начальству.

И не только донес, но когда приехали доктор и полиция, сам водил их к больным и указывал даже, где, в каком ворохе соломы прятались эти больные.

— Да что ты, о двух, что ли, головах? — останавливали его благоразумные.

Петр Федорович твердил крестьянам:

— Глупые вы, глупые! Пользы своей не понимаете.

— Вот ты понимаешь! Как бы только от большого ума да на малый не сойти.

По обыкновению, не выдержал Петр Федорович и пригрозил».