Сергей Лукницкий: Начало Водолея

Но встречать мужа Винченца не спешила. Пусть он сам разденется, войдет в комнату и... увидит ее со своей рукописью в руках. Пусть он воочию убедится, какая она хорошая и преданная - не только ему, но и его творчеству - жена.

И в ожидании счастья Винченца снова углубилась в чтение. Машинально прислушиваясь, как он снимает ботинки, шаркает в тапках в ванную, моет там руки, и... вот он сейчас войдет, вот он уже вошел...

Она не отрываясь смотрела в текст.

"Вот такому рассказу были мы оба сегодня свидетели, но с одной только разницей, что волшебник явился нам обоим, а приветил его я один.

Это я к тому говорю, моя дорогая. Чтобы ты успокоилась, перестала меня ревновать к фонарному столбу и не грозила бы мне своим безмозглым Дженти, который даже если будет знать, как делать из обыденности золото, сперва увяжет это со своим кошельком. И никуда он тебя не увезет, потому что он примитивен, и изменить ритм и тем более направление своей жизни он не в силах, как все, кому дано только ползать, а не летать...

Да что я тебе все это объясняю? Хочешь, чтобы я снял тебя со шкафа? сниму, но с одним условием: поцелуй меня и скажи то, что я хотел бы услышать. Скажи, что ты меня любишь, а то я сейчас брошу писать и ты останешься несочиненной".

И, все еще вдумываясь в смысл последних слов, Винченца вдруг сообразила, что его сегодняшний приход не похож на все другие. И прежде всего потому, что обычно он сперва звонил в дверь прежде, чем ее открыть, а сегодня не позвонил, и еще потому, что с порога он обыкновенно кричал ей что-нибудь ласковое, а сегодня этого тоже не случилось.

"Что это с ним?" - подумала она, все еще не отрываясь от рукописи и все еще не сомневаясь, что это вошел именно он. Он, как ей казалось, стоял перед ней и улыбался. Она была уверена, что он сейчас обхватит ее руками, закружит по комнате и - точно, это он не сочинил - забросит ее на шкаф.

Она оглянулась на шкаф: подушечка, чтобы ей там было удобно сидеть, лежала на месте.

И тут вдруг ее сковал такой страх, что она даже не сразу нашла в себе силы, чтобы повернуть голову туда, где должен был, по ее представлениям, стоять он.

Когда она все-таки сделала это и подняла глаза, почти физически ощущая его присутствие, то даже не удивилась.

Комната была по-прежнему пуста. В комнате никого не было.

Винченца собралась было уже совсем упасть в обморок. Но почему-то раздумала. Кто ей поможет этой ночью? Надо надеяться только на себя. Да и страх вдруг ушел. И снова почудилось ей. А потом ей так казалось до самого утра, что он рядом.

- Риночеронтик. - закричала она, - где ты?

И тотчас же в ее сознании нашелся ответ. Он придумал себе, что он невидим, но был до того ласковый и родной, что теперь она уже не сомневалась - он рядом.

Винченца сперва разволновалась, что сходит с ума, и решила поскорее лечь в постель. Она оглядела еще раз внимательно комнату, поразмыслив секунду, выключила свет и стала снимать с себя пеньюар. Она поймала себя на мысли. Что делает это не так, как удобно, а так. Как нравилось ему, то есть не расстегнула нижнюю пуговицу. А, просунув сперва одно, потом другое плечо, сдернула его вниз, отчего он упал ей на талию, зацепив одну и тотчас же вторую грудь, потом она сняла его так, как снимают юбку, высоко подбросив ноги.

Пеньюар остался лежать на полу, а она забралась под одеяло и почти тотчас же почувствовала прикосновение его губ на своей груди. Потом шее. Плечах.

Так начинал любовный ритуал только он.

Потом "он" перевернул ее на живот. Его усы щекотали ее лопатки. А губы продолжали жадно целовать ее тело.

Эти такие родные и такие знакомые губы были неумолимы. Они то поднимались к ее затылку, то опускались до бедер и ног, заставляя ее тело трепетать, а голову - не думать о том, что на самом деле его нет рядом.

Потом ее перевернули на спину.

Винченца на секунду даже ощутила холод его ног и тотчас же, повинуясь привычке, разогрела его стопы своими маленькими ножками, и в тот самый миг, когда он обхватил ее легкое тело и прижался к ней своим нарочито тяжелым, она почувствовала то, что чувствовала при этом всегда.

А страх перед тем, что все это чудится ей и на самом деле не существует, оказался усыпленным.

Утром она проснулась и увидела то, что боялась увидеть. Она была одна. Но постель была смята как всегда, как бывало в те дни, когда он был с ней.

-Это невероятно, - решила она, - как ему это удается? - и вдруг абсолютно инстинктивно стала думать о земном - о том, что уж когда-когда, а сегодня-то и не надо было этого всего. Ночь на третье июня могла принести ей неприятности. Неизвестно еще, как сложится с ним жизнь, и вообще жизнь, а тут вот такая незадача. Она не предохранялась. Один раз уже была дурой, хватит!