неизвестен Автор - Ландскрона (сборник современной драматургии)

- Да, да, конечно,?- согласился Х-арн, смутно понимая, с чем он соглашается, и злясь на себя за эту торопливость, в которой он усмотрел свою подчиненность ученому толстячку.

- Так что, какой же я вам женофоб, милейший? Я в свое, знаете ли, время страшно обожал... Особенно вот таких...?- Он снова навел на Лидию самодельный бинокль и, помолчав, добавил:?- Я вот таких особенно... Это ваша женщина?

- Моя,?- осторожно, нейтрально ответил Х-арн, не зная, сказать об этом с гордостью или с сожалением.

- Да, это заметно,?- с глубокой задумчивостью в голосе произнес собеседник. И опять было непонятно, порицал он Х-арна или...

- Спорим на что угодно,?- продолжал толстячок,?- что ее зовут как-нибудь Лидия или Фидия, или Мидия... в общем, что-то в этом роде? Спорим??- улыбнулся он Х-арну. Причем улыбнулся так мило и настойчиво, что Х-арн, которого поразила проницательность толстячка, ответил ему такой же улыбкой.

- Вы угадали. Ее зовут Лидия.

- Почему это угадал,?- обиделся толстячок.?- Я просто знаю женщин, а этих в особенности, этих Лидий. Вот их-то я и любил больше всего.

- Зачем же вы назвали Лидию гадостью??- съязвил Х-арн.

- А вы считаете женщину чем-то иным??- искренне удивился тот.?- Человек вообще так устроен, что обожает всякую гадость. А эту,?- он ткнул пальцем в выходившую из воды Лидию,?- в особенности. Так вот, как всякий нормальный человек... ничто человеческое мне не чуждо.

- Простите,?- возразил ему Х-арн,?- мне кажется, что это у вас парадоксальные взгляды...

- А мне наплевать,?- равнодушно ответил тот,?- как хотите, так и считайте. Впрочем, вы счастливый человек,?- и он еще раз с видом знатока оглядел Лидию.

Она только что вышла из воды и, вся золотисто-бронзовая, выкручивала длинные, почти до пояса отросшие волосы.

- Диадема, венец, елочная игрушка!?- с форсированным восхищением заключил толстячок.?- А, Толя?

Толя покашлял в знак согласия, и черты его плохо очерченного лица, точнее перечеркнутого различного рода и направления морщинами, смялись всмятку. По всей вероятности, Толя улыбнулся. К тому же восхищенный толстячок толкнул его, и он, схватившись за грудь, как китайский болванчик, закивал головой, зайдясь в приступе кашля.

- Нет, нет, вы счастливчик,?- окончательно заключил толстячок, и глаза его завистливо сверкнули.

- Вы это серьезно??- скептически ухмыльнулся Х-арн, задетый тем, что в его положении его еще могут считать счастливым.

- Конечно. Расположились как на пляже, загорают себе... голенькие.

- Так в чем же дело,?- мрачно сказал Х-арн.?- присоединяйтесь. Места много.

- Э нет, голубчик, это вы можете, а мы свое дело знаем.?- И он еще раз взглянул на Лидию.?- Русалка. Богиня. Эллада.

- Вы, наверное, чего-то недопонимаете,?- попытался объяснить ему Х-арн то, чего и сам не понимал, вдруг поймав себя на тоскливой мысли, что ему очень хочется кому-то пожаловаться.?- Нас не берут с ней вместе, понимаете?

- А по отдельности??- с любопытством спросил словоохотливый толстячок. И, противно рассмеявшись, тут же добавил:?- Впрочем, меня это не касается.

- Вы шутите,?- со злой обидой сказал ему Х-арн,?- а я-то думал, вы поможете мне выпутаться из положения.

- Смешной человек. Ничего я не шучу. И выпутывайтесь сами как знаете. Устал я с вами. И мухи загрызли.?- Толстяк сорвал веточку и яростно стал отбиваться от мух и слепней, потеряв всякий интерес к Х-арну. Х-арн не стал навязываться.

Лидия, распластавшись, лежала рядом, обнаженная, влюбленная в солнце и песок, влюбленная, как всегда, в себя. Она ничего не понимает и не хочет понимать, она не делает никакого различия. Толстячок со своим человекообразным Толей сидели на корточках и с любопытством смотрели, что делается на том берегу. Х-арн был на редкость самолюбив, и это неожиданное равнодушие к нему философствующего толстячка, к которому он даже успел уже привыкнуть и почувствовать какую-то симпатию, больно его ударило. Он тоже перевел глаза на тот берег, с тоской почувствовав, что с толстячком ему больше не видеться и не говорить.

На том берегу лодочник высадил людей, вытащил на песок лодку и, сполоснув в реке руки, вытер их о свою густую шевелюру. Потом отстегнул от пояса кожаный мешок с деньгами. Встряхнув им, он направился к стоящему невдалеке дощатому домику, напоминающему миниатюрную летнюю дачку. Одним пинком ноги он открыл дверь и скрылся.

Люди, которых он высадил, все как один повернулись лицами к реке, прощаясь взглядом с дорогой, которой они пришли к переправе, грустно повздыхали и побрели туда, куда лежал их новый путь. Молчаливая суровость лодочника не предвещала никому из них ничего хорошего.