Иван Алексеев - Глеб

Глеб поднял голову, вверху "яйцо" закрывала пленка. Он подпрыгнул и пролетел сквозь тонкую, отливающую серебром преграду, не почувствовав ее. В густом воздухе леталось легко, не надо было неистово махать крыльями. Под ним простирался бескрайний лес, поле огромных травинок, лениво колыхавшихся, пригибавшихся в медленных струях ветра-течения. Вот стих ветер, позволил странным деревьям вытянуться, выпрямиться, и тотчас мириады разноцветных созданий, крохотных спиралек, прятавшихся дотоле в недрах травянистых стволов, вспорхнули вверх, разлетелись искрами грандиозного фейерверка.

Глеб, завороженный феерической картиной, не заметил, как оказался окруженным этим праздником цвета. Несколько чудных спиралек с вдохом попали в его рот, приятно порадовав. Глеб вклинился в радужные потоки, восхищаясь нюансами вкуса, радуясь свободе полета.

Нежный и ласковый ветерок, отдохнув, вновь затеял упражнять легкие, потащил по небу цветные облака, загнал назад в деревья спиральки.

Сытый Глеб опустился вниз и сразу же подлетел: всю землю покрывал ковер из синих шариков, оказавшихся не только живыми, но и пронзительно визжащими, если на них наступить. Перегруженный впечатлениями, он укрылся в гнезде: отдохнуть и поразмышлять. Незаметно думы его расплылись, растеклись по порам губки глубокого сна, непривычно сладкого.

Из мира грез его выдернули резавшие слух предсмертные вопли синих шариков. Зависнув над лесом, Глеб увидел огромных животных, напоминавших мосты, какими их рисуют дети. Из центра каждой дуги-тела свисал хобот, коим гиганты срывали деревья и пожирали их под аккомпонемент агонии растаптываемых синих шариков.

Торжество жизни, апофеоз обжорства оборвало появление роя животных, похожих на огромных пчел. Маленькие вампиры оседлали спины-головы, найдя себе там пищу, вовсе не вегетарианскую. Поедаемые исполины огласили окрестности звуками похлеще, чем глас трубы, разрушившей Иерехон. Спасаясь от любителей плоти, они ринулись наутек, так быстро, что наездников сдувало, словно бумажных голубей. Хищники, не полагаясь на хлипкие крылья, от погони отказались, сгрудились в ком, что-то обсуждая. Если бы не всепроникающий крик боли недодавленных шариков, то можно было говорить о затишье, которое, как известно, обычный предшественник бури.

Стая небесных шакалов не могла не заметить Глеба, торчавшего на виду. Коварные хищники с вполне невинным видом нырнули в заросли. Однако Глеб разгадал нехитрый замысел: они надеялись изловить его, неожиданно выскочив из-под сени деревьев, - и поспешил укрыться в гнезде. Прочные, по крайней мере, с виду, стены оставляли надежду на неприступность, но незащищенный вход Глебу предстояло оборонять.

Ждать ему пришлось недолго: кровожадные твари, ведомые особым нюхом, окружили его убежище. Они, не таясь, переговаривались друг с другом свистом и клекотом, царапали стены, вели себя бесцеремонно. Вскорости мембрану входа проткнула физиономия незваного и нежеланного гостя. Омерзительней рожи Глеб не встречал никогда в жизни. Собственно, лицо, как таковое, у хищника отсутствовало, впрочем, как и голова. Туловище - большой огурец - являло собой основу, на которую художник авангарда, причем психически больной, выплеснул содержимое глубин нездоровой фантазии. Чудище покрывал слой колючек, заканчивавшихся черными наростами, вытянувшимися в направлении Глеба, и, по-видимому, заменявшими глаза, нос или уши; места свободные от растительности занимали многочисленные пасти, полные длинных желтых зубов.

Чудище гордой трелью воззвало к собратьям. Торжеством сияли все иглы и пасти. Издавая звуки, его тело конвульсионно изогнулось, а стрекочущие черные крылья расплылись в нимб. Глеб изготовился обороняться: распахнул как можно шире рот, нахохлился, выставил руки, зашипел змеей. К счастью, узкий проем не позволял одновременно влететь двум разбойникам, а с одним Глеб надеялся справиться.

Противник не ведал страха и сломя отсутствовавшую голову ринулся на него. Глеб, лишь благодаря превосходству в размерах, повалил противника, укусившего его сразу за несколько мест, и рванулся прочь из ловушки-гнезда. Ракетой он вознесся в небо, все выше, все дальше от пустившегося в погоню роя.

Он взлетел так высоко, что лес казался обычной полянкой, а горы, обнаружившиеся по сторонам леса, выглядели отпечатками рифленых подошв. Воздух стал реже, и, к вящей радости Глеба, стрекозьи крылья преследователей оказались не в силах удерживать здесь своих хозяев. Злобные твари с привычным фатализмом приняли поражение, отправились на поиски новых жертв.