Антон Макаренко - Марш 30-го года

Откуда набирается в кабинете лишняя публика? Дело в том, что в нашем коллективе существует старая традиция - все коммунарские дела разрешать не на квартире у заведующего, как это принято в соцвосовской практике, а только в кабинете, и ни одного дела, в чем бы оно не заключалочь, не делать секретно. В полном согласии с этой традицией каждый коммунар имеет право в любое время зайти в кабинет, усесться на свободном стуле и слушать все, что ему выпадет на долю. Коммунар, понятно, не упустит случая зайти в кабинет. Он всегда найдет какое-нибудь дело, часто самое пустяковое: попросить отпуск, доложить, что возвратился из отпуска, попросить бумаги или конверт, спросить, нет ли для него писем, что-то сверить у ССК, наконец, принести забытую кем-то в саду тюбетейку или пояс. Под такими благовидными предлогами, а иногда и без всяких предлогов коммунар задерживается в кабинете. Но, разумеется, коммунару тихонько сидеть на стуле даже и физически невозможно. Он вступает с кем-нибудь, таким же случайным гостем, и негромкую беседу в уголке. К ним присоединяется третий, и беседа разгорается.

Кроме того, в кабинет все время заходят и особы более дельные: ежеминутно забегает дежурный по коммуне с разными вопросами, ордерами, "запарками" и недоумениями, председатель столовой комиссии ругается по телефону с соседом-завхозом: утреннее молоко оказалось прокисшим и председатель кричит что есть мочи:

- Что у нас кони - казенные? "Отвезите!"... Давайте теперь ваших коней.

Иногда у стола собирается целый консилиум: девочки хотят сшить себе юбки "модерн" и демонстрируют покрой. Я с сомнением смотрю на узкую выгнутую юбочку и говорю:

- Мне кажется, мало подходит для коммунарки.

Инструктор швейной мастерской, маленькая, худенькая добрая Александра Яковлевна, виновато поглядывает на девчат, а девчата уступать и не собираются.

- Почему не подходит? Это вам все мальчишки наговорили?

Присутствующие тут же мальчишки поднимают перчатку:

- Тогда и хлопцы начнут модничать. Вот нашьем себе дудочки...

- Разве мы модничаем? Какая же тут особенная мода?

- Вы их балуете, Антон Семенович, - говорят мальчишки. - Сколько уже у них платьев?

- Сколько же у нас платьев? Ну, считай...

- Ну вот, смотри, - начинает откладывать пальцы "мальчишка". Парусовое - раз?

- О, парусовое! Так это же парадное... Смотри ты какой!

- Парадное не парадное, а - раз?

- Ну, раз.

- Дальше: синее суконное - два?

Что ты! Смотри, так ж парадное зимнее. Что ж, мы в нем ходим? Надевам два раза в год.

- Все равно, хоть и десять раз в год. Два?

- Ну, два.

- Дальше: серенькое вот, которое такое, знаешь...

- Ну, знаем... это же спецовка.

- Спецовка там или что, а - три?

- Ну, три.

- Потом с цветочками разными - четыре.

- А что же мы будем в школу надевать спецовку, что ли?

- Все равно - четыре. Потом синее, рябое, полосатое, клетчатое и вот то, что юбка в складку, а кофточка...

- Что вы такое выдумываете? Разве это у всех такие платья? У одной такое, у другой такое.

- Рассказывайте - такое да такое! Вот пусть об этом совет командиров поговорит, а то одна одежная комиссия, а там девчата - что хотят, то и делают.

Девочки побаиваются совета командиров - народ там всегда очень строгий. Но и у девочек есть чем допечь мальчишек.

- Смотри ты, какие франты! Сколько у них костюмов! Парусовый - раз.

- Да что ты, парусовый! Это ж летний парадный.

- Все равно - раз?

- Ну, раз.

- Суконный синий - два.

- Ну, еще будешь считать! Сколько же мы его раз надеваем в год? Разве что седьмого ноября.

- Все равно - два?

- Ну, два.

- Черный - три. Юнгштурм - четыре.

Мальчики начинают сердиться.

- Да ты что? А что ж нам в спецовках ходить в школу?..

Споры эти - настоящие детские споры. За ними всегда скрывается робкое чувство симпатии, боящееся больше всего на свете, чтобы его никто не обнаружил.

Попробуй та же девочка показаться в клубе в слишком истрепанном платье - со всех сторон подымается крик:

- Что это наши девочки хотят, как беспризорные. Что, им лень пошить себе новое платье?

Иногда у стола заведующего возникают дела посложнее. Виновато разводит руками инструктор литейного цеха:

- Вчера не было току, это верно.

- А сегодня.

- А сегодня этот лодырь Топчий не привез нефти из города.

- Какое нам дело до вашего Топчия! Вы отвечаете за то, что литье начинается в восемь часов, когда выходят на работу коммунары.

Инструктор бессилен снять с себя ответственность. Коммунары лежачего не бьют - только разве кто-нибудь вставит: