Антон Макаренко - Три разговора

- А вчера Воротиловка горела! Куда тебе зарево! Ни одной звезды не видно!

- Воротиловка? - быстро спросил Пивоваров.

- Всю ночь горела! Ой, и здорово ж горела!

- Воротиловка?

- Ага. Мы с Гаврюшкой бегали.

- Много хат сгорело?

- Зачем хаты? Хаты все целые. Панский дом горел.

- Подожди. Шагом. Как ты говоришь?

- Я говорю: панский дом. Хорошо горел!

- Да что такое?

- И солома, и конюшня, и клуни. Все начисто!

- Ай-ай-ай! - задохнулся Пивоваров. - Лошади там такие замечательные! Сгорели?

- Нет! Зачем? Лошади нет! Лошадей мужики развели. Лошади у мужиков теперь. И машины. И так еще... Организованно! Все в порядке. Ха! Наша пожарная приехала, а они говорят: чего приехали? Пускай горит!

- Ай-ай-ай!

- А чего? - оглянулся Гришка. - Мужики сказали: удрали в город, пускай там и сидят, и им спокойнее, и нам без хлопот. Так они и поехали обратно. Не тушили.

- Куда ж они поехали?

- А в свою пожарную и поехали. Куда ж?

- Да нет! Восковы!

- А, господа? Господа в город поехали. Куда ж им ехать? Ха! Да они и не поехали вовсе...

- Что ты говоришь?

- Куда там ехать? Сам Восков, говорят, в одной рубашке удрал. Ребята воротиловские говорят: он всегда без подштанников спать ложился, у панов, будто, всегда так. Правда это?

- Что?

- Да вот, что паны без подштанников спать идут? Другое бы дело от бедности, а то чего?

- Да брось ты... подштанники... А Ирина Павловна?

- Это барыня? Все целы! Они, как выскочили, так прямо в жито. А потом и пошли. Пешком.

Пивоваров почему-то до самого дома не сказал больше ни слова. Гришка чмокал, чмокал на жеребца, то натягивал вожжи, то отпускал, несколько раз оглянулся, непривычно для него было это молчание. Расстроился хозяин, видно, а может что-нибудь другое.

- А лошади не сгорели, - сказал Гришка, рассматривая придорожные плетни. - Все в порядке. Коровы, лошади, все, как следует...

Но Пивоваров и на это ничего не сказал. Гришка тоже заскучал. А потом сказал нехотя:

- И барыня, и дочка. Все в порядке!

4

На вербах уже ничего не осталось, а на замостье серая жижа закрыла и булыжники и ямы. Жеребец шел злой, шатался на ямах, спотыкался.

В городе возле управы стояла полусотня солдат. Откуда они взялись и для чего торчали в городе, никто не знал. Говорили, что из этой полусотни будет сделан новый какой-то полк. Правда или неправда это, никто не знал, а казаки гуляли по улицам, ухаживали за девчатами, о войне у них и разговору не было. Едучи на станцию, Гришка думал о казаках, он не прочь был тоже сесть на коня и надеть черкеску. Но это было не самое главное.

Самое главное было другое: в Петрограде Ленин-таки выгнал Керенского, довольно ему воевать. Пивоваров, как услышал об этом, так и полетел в губернию. А чего ему лететь, если и так все напечатано в газетах подробно?

На станционной площади насчитал человек двадцать из команды выздоравливающих. Они гуляли по площади, заглядывали на пути, собирались по три, по четыре, болтали. С ними было несколько своих парней, миропольских. Гришка часа четыре ожидал хозяина, привязал жеребца к столбику, прислушивался и присматривался к солдатам. Все понимали, что сейчас должны приехать большевики.

Самый знакомый Власов. Подбородок у него маленький, тонкий, а скулы широкие, усики. Власов гуляет в старенькой шинельке, руки греет в карманах и посматривает на город:

- Вот постой, привезут мне сейчас того-сего. Хоть и не мой город, а поддам кой-кому коленом.

- А чего привезут? Чего привезут? - пристал к нему Гришка.

Власов задвинул руки в карманы по самые локти и смеется:

- Чего привезут? Пуки-туки-буки! Образца девяносто пятого года.

- Это ружья?

- Не ружья, деточка, не ружья, - винтовки! Да ты помалкивай.

- Большевики привезут?

- Вот любопытный! Ну, а кто ж, меньшевики, что ли? Догадываться надо.

- А скоро привезут?

- Чего?

- Да эти...

- Ох, и дурной же ты! Чего? Несознательный какой!

- Да чего я несознательный?

- Дубина просто! Ты ж видишь, что я с голыми руками. И другие. Чего ты орешь? Погулять выйти нельзя на станцию, так сейчас и пристанут.

Подошел пассажирский. Солдаты бросились к вагонам, но оказалось, что большевики не приехали. Гришке так стало досадно, как никогда в жизни не было. Солдаты собирались у входа и тихонько скучали. Но прибежал Власов, зашептал:

- Идет следом поезд! На Благодухов. И трехдюймовка с ними. Минут через двадцать будет. А ты чего здесь? Ох, и парень же любопытный!

- Какой это?

- Да вот этот, пивоваровский! Вон, бери своего хозяина!