Александр Блок - Стрелец. Сборник № 1

«Если Ю. И. прав, как же я и целый театр, в котором я работаю, — удивлялся вожатый „Художественного театра“ [1] Курсив, мой, так же, как и в дальнейшем. Цитирую по записи ответной речи Вл. И. Немировича-Данченко Ю. И. Айхенвальду, напечатанной в сборнике «В спорах о театре». , — как можем мы изо дня в день отдаваться пашей работе и думать, что мы творим подлинные художественные ценности?…»

Ecce argumentum — раз в Камергерском переулке думают иначе, стало быть Айхенвальд не прав. Иначе «как же я» сам Вл. И. Немирович-Данченко! «как же мы!» и т. д. Ведь только и слышу, что в Камергерском переулке! Там все знают и во всем правы!

Известно, что ослепление гордости всегда во мрак неведения. И поистине оказалось, что в смысле знаний, не свет, а тьма в Камергерском переулке — Ю. И. Айхенвальд может ошеломлять только тех, которые совсем не подготовлены предшествовавшей Ю. И. Айхенвальду критикой современного театра. Людям же сведущим, универсально образованным в области идеологии театра XIX–XX в.в., не придется постыдно сознаваться в своей ошеломленности идеей отрицания театра.

Таким людям, знакомым хотя бы с лекциями Карла Боринского, известно, что « государственные люди и философы искони высказывались против театра » [2] «Театр». Лекции Карла Боринского, перевод Б.В. Вариеке, изд. 1902, стр. 104 и что, относительно будущего, еще Эдмонд де-Гонкур, в своем предисловии к драматическими произведениям, пришел к вполне обоснованному заключению о неминуемой гибели театра. «Романтизм обязан в существовании театра, — писал Э. де-Гонкур лет тридцать тому назад, — своим слабым сторонам, своему идеалу человека, сфабрикованному из лжи и величия, тому условному человечеству, которое так и подходит к театральной условности. Но качества действительного, жизненного человека не подходят для театра, — они противоречат натуре театра, его искусственности, его лжи». Классический театр, так же, как и романтический, могли возникнуть, по мнению де-Гонкура, только потому, что неправильно изображали природу и человека; изображая же ее правильно, мы должны тем самым придти к отрицанию театра . «Театральному искусству, — говорит далее отец натуралистической школы, — великому французскому искусству прошлого, искусству Корнеля, Расина, Мольера и Бомарше суждено через каких-нибудь 50 лет превратиться в грубое развлечение, не имеющее ничего общего с литературой, стилем и остроумием. Это искусство окажется достойным занять место рядом с представлением дрессированных собак и театра марионеток. Через каких-нибудь 50 лет книга окончательно убьет театр ». Приблизительно того же мнения и Э. Золя в своих прелестных эпизодах о Викторе Гюго, Жорж Занд, натурализме в театре. «Когда читаешь, — говорит он в первом этюде, — несообразности меньше коробят, сверхчеловеческие персонажи допустимы, декорации, слегка набросанные, принимают безмерную ширину. В театре же, наоборот, все реализуется, рамки суживаются, неестественность персонажей бросается в глаза, банальность самих подмостков как бы высмеивает лирическую надутость драмы». Во втором из этюдов Э. Золя откровенно сознается, что ищет в настоящее время поводов, «чтобы на основании фактов доказать ненужность театральной механики», a в своем третьем этюде уже громогласно заявляет: «вот уже три года, как я не перестаю повторять, что драма умирает, что драма умерла ».

«Завершением театра и народного искусства должно быть уничтожение и театра и искусства?» — спрашивает последовательный социалист Ромен Роллан в своей трагически-последовательной книге «Народный Театр» и храбро отвечает: « может быть », а через страницу еще храбрее резонерствует: «Почему Данте и Шекспир не должны подчиниться общему закону? Почему бы и им не умереть так же, как умирают простые смертные? Важно не то, что было, а то, что будет!.. и да здравствует смерть, если это необходимо для новой жизни!..» (Что называется «прорвало» человека!).

Напомню еще, мудрые слова Стриндберга в предисловии к «Фрекен Юлии» о том, что театр начинает отживать свой век, как вымирающая форма , для насаждения которой мы лишены необходимых условий. «За такое предположение, — по мнению Стриндберга, — говорит то обстоятельство, что в культурных странах, выдвинувших величайших мыслителей новейшей эпохи, именно в Англии и Германии, драма умерла ». Приведу тут же хлесткую фразу В. Фриче в сборнике «Кризис театра» о том, что «в социалистическом обществе исчезнет и представление о возвышающихся над зрительным залом подмостках», и, наконец, напомню мое собственное искреннее убеждение (см. мою статью «Театрализация Жизни», напечатанную в 1911-м году в газете «Против течения» [3] Эта статья вошла целиком, без изменений, в мою книгу «Театр, как таковой», с таким диалектическим аппетитом цитируемую Ю. И. Айхенвальдом в его статье «Отрицание театра». ) — «возмня себя исключительно эстетическим явлением, театр тем самым вырыл себе яму ». Я уже умалчиваю, милосердно умалчиваю, о всех смертельно-огневых для подмостков современного театра статьях великого Гордона Крэга, решительно признавшего, что «западный театр находится при последнем издыхании »; я уж не привожу в подробностях мотивы ухода со сцены В. Ф. Коммиссаржевской, которой, по ее словами, «театр в той форме, в какой он существует сейчас, — перестал казаться нужным ».