Николай Наумов - Святое озеро

— Харитон Игнатьевич, добро пожаловать! — приветливо встретил его Андрей Аристархович, протянув ему два пальца. — Вот, как нельзя кстати подошел ты ко мне… Правду пословица-то говорит, что на ловца и зверь бежит! А я только что на днях собирался ехать к тебе, — говорил он, опустившись в кресло и предложив ему стул напротив себя.

— Нешто дельце какое встретилось для меня? — спросил Харитон Игнатьевич, заворачивая полы своего суконного длиннополого сюртука и осторожно присаживаясь на кончик стула.

— С постройкой замучился, только что одно закупишь — другое требуется. Не рад, что и затеял: деньги так и тают! — пожаловался ему Андрей Аристархович.

— Эфто точно-с, на мелочи эфти невидимо деньги идут. А я, признаться, шедши к вам, осмотреть обновку-то вашу полюбопытствовал.

— Что ж, как находишь?

— Отлично, хорошо… краса!

— Дом будет хороший, правда твоя… Средств не жалею. Все по возможности делаю в современном вкусе: и ванна у меня будет и звонки электрические… И самый наружный вид…

— Патрет касательно наружи, если взять, — прервал Харитон Игнатьевич.

— То есть, как это портрет? Чей? — с удивлением спросил Андрей Аристархович.

— Картина, говорю-с, — поправился сконфузившийся Харитон Игнатьевич, откашливаясь в руку, — первеющее, можно сказать, сооружение в городе…

— Да, да… мне и то завидуют многие.

— А что бы вам от меня потребовалось, что изволили собираться пожаловать ко мне? — спросил Харитон Игнатьевич, когда разговор пресекся.

— У тебя, я слышал, все можно достать, — ответил Андрей Аристархович. — Остряки: говорят даже, что и птичье молоко есть… а-а? Правда это? — усмехнувшись, спросил он.

— Хе-хе-хе-е… Придумают же чего сказать: птичье молоко…

— Что ж, нет, его, а-а?

— Не-е-ет-с… Эфтаких мануфактур еще не пытались закупать, — смеясь, ответил он. — А остальное прочее, кому чего требуется, милости просим, по силе возможности завсегда можем снабдить.

— Кровельное железо есть у тебя, а?

— Как не быть, целые сараи навалены. Года два тому назад, когда здания упраздненных этапов с аукциону продавали, так мы запаслись им. И хорошее железо, плотное и нисколько не мятое, потому мы бережно с эфтими вещами обращаемся,

— О-отлично! Ну, а болты к ставням, гвозди, скобы для дверей, конечно не комнатных, — те я из Екатеринбурга выписываю, — а так, для людских пристроек, тоже найдутся, а?

— Сколько требуется, предоставить можем!

— Хорошо, право хорошо, что ты зашел ко мне. Я тебе, Харитон Игнатьевич, списочек дам нужных мне вещей, и ты уж одолжи меня ими; да, кстати, скажи мне: дорого ты возьмешь с меня за весь этот хлам, а?

— Сочтемся, хе-хе-хе… что вы это утруждаетесь!;

— Однакож?

— Полноте-с! Совсем это пустой-разговор вы затеяли! Свои люди-то, все друг о друге, а бог за всех!

— Нет, ты скажи. Не даром же, наконец, ты дашь мне, да я и не возьму!

— Сколь положите, всем будем довольны… Признаться, ведь и мне до вас, Андрей Аристархович, просьбица есть: помогите и вы мне соорудиться!

— Тоже строишься, что ли? — спросил Второв.

— Строюсь, да на другой манер! — ответил Харитон Игнатьевич, бесцельно, передвигаясь с одного стула на другой. — Затеял, признаться, теперича дело, да уж не знаю, как и быть с ним, ровно и не рад. Хлопот, беготни, езды не оберешься… Всю душу вымотал, — с тоской в голосе говорил он. — Завод ведь я кожевенный сооружаю, Андрей Аристархович, выругайте вы меня на склоне лет моих!

— За что же ругать? Дело хорошее! У нас во всей губернии нет такого завода. Смешно сказать, из Сибири везут сырые шкуры в Россию, и потом уж мы получаем оттуда выделанные кожи, готовые сапоги и платим за все это втридорога!

— И я вот тоже смекаю, что надоть бы ему пойти, что на мель не сяду. А в ину пору, как пораздумаешься, такая тоска изнимет, что руки бы на себя наложил! — жаловался Харитон Игнатьевич каким-то особенным певучим голосом.

— Пустяки! Дело затеял ты хорошее, не сомневайся! Завод пойдет у тебя, и бойко пойдет, только энергии нужно поболее, энергии! — ободрил его Андрей Аристархович.

— Не покладаю ровно рук, во всем свой глаз.

— Где же строить его хочешь?

— За эфтим к вам и пришел: пособите вы мне, обладьте дельце! Сунулся было с первоначатия на Т-е строить его, так крестьяне не допустили. "Ты, говорят, у нас своими кожами всю воду отравишь".

— Это правда, согласись, ведь шкуры снимают с больного и здорового скота, — заметил Второв.

— Как неправда, правда, — согласился Харитон Игнатьевич. — Вот я и наметил теперь местечко, доложу вам, в X-ой волости здешнего округа. Волость эта всего верстах в шестидесяти от города, в лесах и в болотах, в такой это трущобе, что не доведи господи. Есть озеро там, большое озеро, да бросовое, по пословице: велика Федора, да дура! Святым зовется. Лежит оно в удалении от жилых мест. От города будет, пожалуй, верст сто, может — и более.