Вадим Кожевников - Степан Буков

— Вообще целесообразней было б использовать инерционную силу лавины. Отгребая ее борт, нужно было следовать ее движению, а не идти навстречу ей. Тогда масса лавины, оказывая давление на бульдозер, усиливала бы его мощность. Только и всего.

— Это ты сейчас придумал? — угрюмо осведомился Буков.

— Нет, почему же. Простейший закон механики.

Эти молодые солдаты не испытывали благоговейного восхищения, не удивлялись тому, как за кратчайшее время удалось доставить сюда, в неприступные горы, столько сложной, могущественной техники, проложившей путь лавине в ущелье, чтобы сбросить ее туда.

И когда Буков с похвалой отозвался о работе взрывников, те ответили ему с загадочной ухмылкой, что вообще на крайний случай любое подразделение стратегического назначения могло создать специальный проход для лавины, послав особо сильное средство разрушения с любого дежурного, очень отдаленного боевого поста с точностью попадания плюс-минус три метра.

— Уж очень вы, ребята, какие-то самоуверенные, — огорченно сказал Буков.

— Мы же перед выходом в полевые условия проводили занятия на макете с рельефом данной горной местности, с учетом возможных вариантов применения многих соответствующих технических и боевых средств.

— А если б лед такую силу и скорость набрал, что всех нас тут вдруг завалило б обвалом?

— С самолетов были выброшены на лавину в разных точках передатчики в особо прочных контейнерах. Движение ее на всех этапах под контролем. Внезапность исключена. И бомбардировочная авиация могла провести предварительное обрушение снежной массы до подхода лавины.

— А если б погода не позволила авиации действовать?

— Обрушили бы ракетчики. Для них погодные условия не имеют абсолютно никакого значения.

— Значит, так выходит, — задумчиво произнес Буков. — Все вы считаете себя шибко высокоорганизованной материей, все вам ясно.

— В общих чертах по тактической разработке операции, — пожал плечами солдат.

— А отец у тебя кто? — осведомился Буков.

— Работает в районной ремонтной мастерской сельхозтехники слесарем.

— Фронтовик?

— Конечно.

— Приятно, — сказал Буков.

— Что именно?

— Ну то, что отец у тебя живой, здоровый.

— А вы служили в армии?

— Довелось, — признался Буков. Стал рассказывать с фальшивой живостью: — В нашей роте, понимаешь, знаменитый кот жил. Шерсть рыжая. Отважный, ну просто герой. Артиллерийский бомбовый налет. А он с полным душевным равновесием ходит, о сапоги трется, хвост трубой. А трупных этих крыс, по габаритам больше его, от которых деваться нам некуда, наповал драл. Он только и спасал. Без него пропали б, заели. В генеральский блиндаж кота одалживали. И имя коту дали со званием — Сержант. Но до старшины не дослужился. Немцы атаковали в наших же траншеях — рукопашная, и вот кот-сержант в морду фрицу кинулся, а фашист его с себя сорвал и об землю. Не уберегли кота, такая обстановка, значит, сложилась… и себя многие тоже не уберегли.

Молодой солдат сказал твердо, глядя в глаза Букову:

— Я понимаю вас. Боевые учения — это не то что война. Так?

— Я же только дразнюсь, — взволнованно сказал Буков. — Нам бы тогда хоть половину того, что у вас теперь по боевой технике, даже осьмушки хватило б. Из зависти весь разговор… — Пояснил: — Я хоть и бывший солдат-механик, ходил вокруг вашей армейской техники, которой вы свободно управляете. Получилось, вроде как однополчанина после многих лет разлуки встретил, — я его хлоп развязно по плечу: "Здорово, Ванька!" А он, бывший подначальный мне рядовой, теперь профессор. Понятно? Что я в данной ситуации переживаю… Думал, в армии я и сейчас — вполне, а оказался вроде пожилого родственника. Даже вон пошел таранить борт лавины, а надо было по закону механики ее инерционную силу использовать.

— Героически действовали!

— Героически?! — усмехнулся Буков. — А из башки выпало: всесторонне мгновенно всю обстановку прикинуть. Односторонность допустил. Так считаю! Геройство люди на фронте совершали именно культурно, по-военному грамотно. А я на одном нерве. Значит, позабыть успел, в чем его настоящая суть. Произнес осуждающе: — Все отчего? От беспокойства. Хотел вам, молодым, доказать, какие мы, старшее поколение. А получилось не то.

— Мы боевой листок выпустили с описанием вашего подвига.

— Ну и зря, — поморщился Буков. — Любой инспектор по охране труда разъяснит: не подвиг, а нарушение. — Но сам бережно запрятал этот боевой листок в бумажник. И потом перечитывал, испытывал благоговейное волнение от возвышенных слов, которые столь торжественно звучали в годы войны, прославляя тех, кто бесстрашно жертвовал собой ради других.