Дан Маркович - Белый карлик

Холм с землей сравняют. Река обмелеет или потечет по новому руслу.

Все равно узнаю свои места. Нашу унылую тягомотину, где обе половинки мира тихо горюют. Отношения земли и неба неповторимы.

***

А мы с головой ныряем во временные игры. Со свирепой серьезностью верим дежурной современности, проститутке этой!.. Ломаем головы над судьбами империи. Верим журналам, замороченным временем. И жизнь утекает среди хлопот, бесполезных, многоречивых, якобы об общей пользе. Потом исчезаем, и что? А, ничто!

Все повторится, улица, аптека ...

И другой дурак сломает голову над формой времени и пространства.

Пожалуй, напыщенно получилось. А если попросту, что вам сказать...

- Все не то!

Как-то, недавно уже, рассказал о случае с Давидкой одному умнику. Он говорит, твой дружок за неправильной идеей шагал.

Может, неправильной, и что?.. Пусть не герой. Но вот был в моей жизни такой человек.

А насчет правоты - лет через сто посмотрим.

***

А в годы веселья вокруг демократии... Общался со многими властителями дум, Шмелев, Нуйкин... Тогда казалось, у них в руках ответы. Достаточно было неглупую статейку тиснуть в Новом слове. Страна рукоплещет!.. И все-таки, теплое время. Теплое!.. А теперь среди разноголосицы другие звуки пробиваются - бум, бум, бум... Нарастающий стук. Лбами об пол бьются. Дураков развелось даже больше, чем в Америке. А я-то думал, из нашего народа ум не вытрясти. Быстро и ловко протекает потрошение мозгов. Нашли подкоп через лотереи да бесплатные раздачи. Миллионы обомлели! Наше слабое место в бесплатное чудо верим. Страну до нитки обобрали, а потом - подарки за красивые глаза. С другой стороны, что тут плохого, если доверчивы?.. Зато у нас многое другое пока еще бесплатно. Я за то, чтобы дома жить.

Бродский уехал, и что с ним стало? Умный бормотун. Так мне сказала одна талантливая женщина. Я сразу поверил, то же самое подозревал. Музыка умолкла, тепло пропало в холодном мире без границ.

Лучше в закопченной пещерке ютиться?

Я отвечаю - да!.. Я за пещеру, костер, за племя, род, и мудрого старейшину. Если человечество этим свои искания закончит, буду рад.

Домики финские, однако, допускаю. И телек, как же без него!..

***

Но банка-то летит, и разум подсказывает не удаляться от реальности. Теперь все друг другу не говорят, а подсказывают, даже на улице пристают дяденька, подскажите время...

Подскажи им!.. Что я знаю о времени... Плевал я на время!..

Слышу голоса - Опустившаяся личность, а еще был интеллиге-е-нт...

Идите вы!..

***

Наконец, банка ловко и на диво спокойно шлепается на линолеум. Шлепается нельзя сказать про это явление. Не явление, а событие. Ну, что за событие, банка стукнулась об пол!.. Вообще не о чем жалеть - случайно выпустил из рук.

И этим вызвал очередное потрясение своей жизни.

Но как чертовски глупо все устроено, если возможно такое - первая мысль.

А вторая, она еще мудрей: есть причина, повод найдется.

Я-то надеялся, замру на время в тихом уюте, обдумаю события, начну смотреть по сторонам, пойму, что происходит, наконец...

Скажут, ну, сволочь, устроился ради своего покоя, а как же любовь?

Я хорошо к ней относился, к Лариске. А про любовь не надо, еще заплачу. Была однажды, но тема не для вас. В шестнадцать лет, никакого еще разногласия мысли и тела.

А теща симпатичная старушка. Была.

***

На диво тихо...

Коц, сказала банка, и ее не стало. А я успел понадеяться, может выдержит удар толстое синеватое стекло. Невероятное кажется возможным, если очень хочется. Недаром люди верят в слова, переворачивающие мир - стоит только произнести... Днище, днище очень ловко - нарочно не получится откололось и, слегка подскочив, рядом улеглось, а верхняя часть, с крышкой, с праздничной задорной ленточкой - ах, теща, совсем девушка!.. только чуть покосившись, встала как вкопанная.

И снова включилось время, причина неумолимо потянула за собой последствия... за преступлением - наказание... На полу, под банкой, медленно растекается густая фиолетовая масса с мелкими вкраплениями. Малина.

***

Все при полном молчании. До падения - крики, советы, приказы... ступеньки скрипят, и это слышал... а потом - ничего. Один неясный возглас Лариса. Непроизвольно, и тут же затаилась, первой из окопа не выскочит. Обожала мать, боялась и обожала, с детской любовью ничего не поделаешь. А я больше года терпел громогласную наглую бабищу. И восхищался. Сохранила дикую природу, степную привлекательность, в ней радость жизни, ярость приобретения и поглощения. Еще не появилась, а уже реками текли варенья, вагонами прибывали - кабачки, салаты, соленья-маринады, сервизы, стулья, стенки кухонные и прочие принадлежности нормальной жизни. Я со страхом наблюдал. Потом она появилась.