Дан Маркович - ЛЧК (Записки старого человека)

- Давай, давай...

Чувствуя насмешку, Гертруда остервенел:

- Тебе тепло дали, свет дали, почему дома не живешь?.. Говорил я этому идиоту - не нужен нам эксперимент.

- А что я, обязан, что ли?

- Ты не просто обязан - ты приписан. Кто ты такой здесь?.. Ты же неизвестно кто!..

- Ладно, Гарик,- Бляс решил, что продолжать не стоит,- я спать хочу.Он лег и повернулся лицом к стене. Гертруда оторопел... Потом плюнул и в бешенстве хлопнул дверью. Помощники закончили дело и тоже ушли. Теперь они были на первом этаже.

- А, дворник...

У дворника котов не было, но его оштрафовали на пятнадцать пачек супа за беспорядок в подвале. Лариса собиралась готовить из супа запеканку с мясом, и потеря была ощутимой.

В это время на пятом суетилось семейство Аугуста. Серж попался нежился на коврике у Анны, а теперь прыгай в окно! Крис ушел бы шутя, а этот домосед боится, не может. Аугуст обвязал кота вокруг туловища веревкой и стал спускать из окна. Серж был возмущен, но вырваться не мог. Веревки хватило до второго этажа, Аугуст дернул: узел развязался, и кот полетел вниз. Второй этаж для любого кота - ерунда, Серж приземлился на мусор и скрылся. Тем временем кошкисты были на третьем - у меня.

- Где кот?

- Какой кот?

Гертруда подскочил к портрету - "этот!"

- Когда это было... как же он может быть живой?

- Такой все может... Смотри: увижу - обоим конец.

Я посмотрел на его руки и вспомнил, как он расправился со стариком, мужем бывшим Марии: повернул голову - хруст... Этот не шутит. Впрочем, не такая уж плохая смерть - надежно и быстро.

Следующим был Крылов. У историка чисто, проветрено - он любил свежий воздух, и сразу видно, что котов нет и в помине. И все бы прошло благополучно, если б старик не стал жаловаться на несправедливость к истории.

- Нам твое прошлое ни к чему. На политинформацию ходи почаще, я тебе всю историю расскажу.- Крылов раздражал Гертруду, кошкист повернулся, пошел к двери. Глупый историк не понял своего счастья, побежал за ним: "Послушайте, как же..." Гертруда не глядя саданул его локтем. Крылов отлетел к стене. Мы нашли его на полу со сломанной ключицей, и отошел он только к вечеру.

Дальше был четвертый этаж - Коля, Люська... Гертруда взглянул на ее пятнышки, но промолчал, даже попробовал погладить симпатичную кошечку: "У, мордашка..." И тут же получил такой удар когтистой лапой, что кровь брызнула.

- Ну, погоди, Николай...

Коля затрепетал:

- Ах ты, тварь... простите, ваше благородие...

Гертруда молча вышел, заматывая руку грязноватым носовым платком. К Марии он не зашел, постоял перед дверью - и не решился. У Анны пробыл полминуты, спросил что-то заискивающим голосом, в ответ получил - "а, пошел ты..." - и выскочил на лестницу, не попрощавшись. Теперь Аугуст... Нервы кошкиста были на пределе. Проклятый Бляс! И этот идиот Николай со своей бешеной дурой... А Мария?.. Стараешься для их же блага - и никакого уважения!

В полном расстройстве он толкнул дверь и прямо тут же, в сумраке передней, наткнулся на Аугустова Серого, тронутого малость котика, который только что залез на песочек и делал свои дела со скорбной физиономией... "Ах ты, паршивец!" - и, невзирая на то, что перед ним серый и совершенно легальный кот, Гертруда изо всех сил пнул ящик с песком, повернулся и загромыхал вниз по лестнице. От могучего толчка ящик вместе с котом взлетел в воздух, перевернулся и накрыл несчастного зверя, засыпал песком и всем прочим. Выбежавший из кухни Аугуст бессильно следил за удивительным взлетом ящика - с котом наверху, и приземлением - с котом внизу. Ругаясь по-русски, что он делал в исключительных случаях, Аугуст освободил кота, тот находился в невменяемом состоянии минуту или две, а потом рванул вниз по лестнице, выбежал на улицу, благо в этот момент выходил один из кошкистов, и галопом помчался к оврагу. Он вернулся к вечеру - и вот чудо! - вся его меланхолия пропала, а прежняя наглость не вернулась, он начисто забыл свое бесславное прошлое и стал совершенно нормальным котом.

Облава

Не успели мы опомниться после налета, как меня вызвали в жэк, и не какой-нибудь бумажкой, а пришли двое Гертрудиных приспешников и повели. Они обращались со мной с почтением, похоже, что нужен по важному делу... Так оно и оказалось. Застаю Гертруду за странным для него занятием. Нацепив на нос очки, он вертит в руках небольшой приборчик, судя по оформлению, импортный. Очки с золотыми дужками и крохотными круглыми стеклышками без оправы, очень модные в свое время среди столичных пижонов. На носу этого громилы они выглядят потрясающе.