Раскопали сугроб, и видим, да? - великое тело, но смятое и почти неживое, только иногда дергаются лапы, и веки, и весь он лохматый и серый, а морда больше наших с тобой голов, если их сложить вместе. Иногда он дышал, наверное раз или два в минуту, но очень сильно и глубоко, это шок у него, но есть надежда, ты говоришь. А вот как его тащить?... И что если сломано внутри?.. Ты нагнулся, пощупал - обе передние лапы сломаны, вот хрустит, и вот... Ты меня всегда восхищал, откуда ни возьмись, новые знания в тебе, ты говорил, из книг. А я начну читать и закопаюсь тут же, ты знаешь.
x x x
Ну, что дальше объяснять, это-то помнишь?.. - сначала я телогрейку снял, и ты, мы его накрыли, ждали полчаса, продрогли, остановили, наконец, машину, у тебя везде знакомые, но в кузов побоялись его поднимать, пробовали и отказались, выпросили брезент и потащили, он плавно ехал, молча, даже не стонал, серая огромная куча шерстяного моха, из нее торчит морда, лапы, глаза закрыты, глаза.
Привезли его, а надо на девятый, а в лифт не пролезает, боимся еще что-нибудь сломать в нем, и все равно рядом встать будет некуда, хоть на одной ноге стой!.. И тут оба сразу подумали одно - "дворницкая, ключ!"
Тогда дворницкая на первом не была еще совсем моя, как сейчас, иногда художники работали, перед праздниками, сантехники с итальянскими унитазами для богатых, раз в месяц, но обязательно припрутся, уборщица хранила тряпки и щетки, уверяет, под лестницей неминуемо сопрут, а мне странно, неужели сопрут?.. но я тогда всему верил, что ни скажи, и сейчас почти такой же дурак, не могу не верить, человека обижать... И я оставлял ей ключ за электрическим щитком, ты знаешь, смеялся, "конечно, сопрут, но она там еще и забавляется, на твоем диванчике поломанном, хе-хе..." Ну, я не знаю, зачем ты это... диванчик такой грязный, что даже я не лег бы на него, только сидел и смотрел в окно, но это особый разговор, в этой дворницкой я начал рисовать, ты не все знаешь, я расскажу, расскажу...
Действительно, тащить наверх, а потом?.. а если к врачу?.. вниз-вверх, он не вынесет, ты говоришь, давай, положим у тебя внизу, пусть немного оклемается, тогда уж посмотрим, что дальше.
x x x
Мы все это мигом сделали, поместили его у батареи теплой, постелили мой старый ватник, его не хватило, зад и ноги на полу, но это ничего, тепло, пусть в себя приходит. Надо дать ему воды, стали лить мимо рта, но немного попало, он чихнул, глотнул несколько раз, очень громко, ты говоришь "теперь идем, оставим его в покое, подумаем, что делать с ним".
Наверху ты рассказал мне свою теорию, она родилась пока мы волочили его по дороге. Кстати, как его зовут, ведь ясно, есть имя... Но мы не знаем его и не узнаем. Потому что пса этого надо скрывать.
- Почему скрывать? - я спросил, ну, дурак, а ты мне живо объяснил, такие псы на дороге не валяются, собака наверняка президентская, или его своры... то есть, свиты, и выбросили его из машины не случайно, наверное, взбунтовался, подчиняться перестал... а может и сам выбросился на ходу от отчаяния и протеста, ведь лапы-то сломаны, удар, сотрясение мозга...
- Вот это да!
Я всегда удивлялся твоей мудрости и знаниям, ну, никогда бы не подумал, что такой особенный зверь нам повстречался, и что его надо спрятать от всех, потому что придут и отнимут, и мало ли что с ним сделают потом... Значит, будем скрывать, тут думать и сомневаться нечего.
- Лучше нашего городка для него не придумать, - ты говоришь, - забытое богом и людьми место, когда-то наукой занимались, а теперь ученые не нужны, живут себе пенсионеры да неудачники, идиоты всякие, как мы с тобой. Ну, еще в теплое время новые люди отдыхают на природе, привозят внуков, все-таки кое-где зелень у нас.
Значит, молчим, прячем, никто не узнает. Но как тогда лечить?
- Сами вылечим - ты говоришь. Я когда-то с фельдшером дружил, в юности, у нас одна любовь была, а потом она за третьего замуж вышла, мы и подружились. Он погиб на войне.
- На какой, - спрашиваю, я знал, что войн этих была куча, и все путал.
- На третьей, если считать от первой, - говоришь. - Я еще молодым был. Пока пес не в себе, мы ему осторожно лапы поправим, чтобы не слишком искривлены были, рентген делать все равно негде, разве что в кремлевской клинике собачьей, но это его сдать врагам... Нет, все сделаем сами, поправим по виду и хрусту, наложим дощечки со всех сторон.
- А не разгрызет?
- Новые поставим. Но тебе, Саша, придется руки приложить, возьмешь книги, про собак, их медицину, мы все должны знать.
Я всегда восхищался твоими планами, Малов, и все равно ты меня каждый раз удивляешь. Если очень нужно, придется, конечно, почитать...
Читать дальше