Василий Митин - Последний патрон

- Где был Герасимов двадцать восьмого марта?

- Это когда товарища Белова убили? Рано утром он уехал в район хлопотать насчет семян. За колхоз он болеет, слов нет.

- А вы отвечаете за семена?

- Я за все зерно ответственный. А только тут моей вины нету. Еще осенью я говорил Герасимову, что на семенном складе крыша прохудилась, зерно может подмочить. А он, вы знаете, какой бесшабашный! "Ни хрена, - говорит, - не будет, амбар хороший". Я вижу такое дело, написал форменное заявление. А мер все равно не принято.

- Какие у вас с Герасимовым взаимоотношения?

- Я считаю, какие надо. Он руководитель, коммунист, я, можно сказать, беспартийный большевик. Да он у меня даже в гостях бывал. Человек он хороший, только горячий, несдержанный. Человек заслуженный, его даже сам Чапаев наганом наградил.

Записав в протокол показания Попова, Андрейкин отпустил его, но приказал ждать в соседней комнате.

Постучал в стенку, и на этот сигнал явился милиционер Симочкин.

- А ну, позови сюда предколхоза Герасимова! Он в правлении должен быть.

Правление колхоза помещалось в одном доме с сельсоветом, в другой его половине. Вскоре вместе с Симочкиным вошел Герасимов. По виду ему можно было дать лет пятьдесят. Худощавый, борода взъерошенная, глаза беспокойные, угрюмый, он производил впечатление человека, всегда готового к драке.

- Садись, Василий Алексеевич, - участливо сказал Андрейкин, не здороваясь.

Герасимов молча сел на табуретку, посмотрел с любопытством на Киреева, стараясь припомнить: не видал ли где?

- Давай, Василий Алексеевич, поговорим откровенно. Ты меня знаешь, я тебя тоже. Трудно тебе приходилось - знаю. Ну, сорвался. Власть-то своя, советская, она понять может.

- Ты насчет семян? Верно, виноват. Доверился прохвосту. Несу полную ответственность.

Андрейкин многозначительно глянул на Киреева и продолжал:

- А ведь дело-то серьезное: вредительством называется. Значит, запишем: "Признаю себя виновным..."

- Признаю, не доглядел.

- А ты, Василий Алексеевич, куда ездил двадцать восьмого марта?

- К вам, в райцентр. Просил семянную ссуду.

- А зачем наган брал с собой?

- Наган? Да он у меня с гражданской войны лежит на полке в переднем углу, где раньше иконы были.

Без единого патрона. Я храню его как самую дорогую память.

- Симочкин, принеси! Герасимов, ты когда видел Белова последний раз?

- Накануне.

- Когда узнал о порче семян?

- Тогда и узнал. - Утром пришли с Ильёй на склад и увидели.

- Ты знал, что Белов собирался в Перевал?

- Кабы знал, так по пути довез бы. Он мне ничего не говорил, да я еще в то время и сам не надумал ехать.

- А кто убил Илью Белова? - вкрадчиво спросил Андрейкин.

- Я тебя хотел об этом спросить. Ты ведешь следствие.

- Гражданин Герасимов! - загремел Андрейкин. - Я требую правдивых показаний!

- Что-о? - Герасимов побледнел, полез в карман, достал кисет, кое-как свернул цигарку, закурил и неестественно спокойно проговорил: - Дурак ты, Андрейкин. Меня, что ли, подозреваешь? А еще сидишь на ответственном посту.

Андрейкин побагровел, сжав массивные кулаки, медленно и тяжело поднялся и отрывисто, с хрипотцой в голосе отрубил:

- Симочкин, возьми его!

Когда милиционер увел Герасимова, Киреев спросил:

- Вы что, в самом деле Герасимова подозреваете в убийстве?

- Да больше и подозревать некого. Ведь он один отлучался из деревни двадцать восьмого марта! Мало того, я получил сведения, что он в Перевале разговаривал по телефону утром того дня и телефонистка заметила у него на руке следы крови. Герасимов озлоблен неудачами, а тут еще порча семян. Колхоз и без того отстающий. С колхозниками груб, с районными работниками не ладит. Давно его собирались заменить, да все руки не доходили. И знаешь, кого метили на его место? Покойного Илью! Нам это тоже надо иметь в виду. Герасимов, конечно, не классовый враг, а нет-нет да и прохаживается насчет партийного руководства.

Правда, выше области не поднимался. А наган? У кого он еще есть?

Андрейкин устроил очную ставку Герасимову с Поповым. Попов на вопросы отвечал неторопливо, обдуманно, уверенно, а Герасимов горячился, вскакивал с табуретки, под окрики Андрейкина садился и свирепо зыркал глазами.

- Ты припомни, Василий Алексеевич, сколько раз я говорил тебе, что крыша протекает и семена могут сопреть. Даже заявление тебе подал. Неужто забыл?

- Врет он все. Ничего не говорил!

- Василий Алексеевич! Я же заявление тебе подал после отчетного собрания, а ты его в стол бросил. Я еще сказал, что насчет семян, а ты сказал, что сам все знаешь. Вспомни! - упрашивал Попов.