Андрей Молчанов - Свора

Разглядев в рябом зеркале милицейского сортира расплывающийся под глазом синяк, с трагическим удивлением присвистнул.

Вскоре в отделение прибыл Пакуро.

Взволнованные объяснения кинувшегося ему навстречу Рудина майор пресек командой "Молчать!", после чего призвал к себе Шкандыбаева, коему был задан вопрос: признает ли он в задержанном человеке, у которого обнаружен паспорт на имя гражданина Коваленко, уроженца Челябинской области шефа "Ставриды корпорейшн" господина Гринько?

Сознавая, что никаких денег от главы "Ставриды" отныне уже не видать, Шкандыбаев ответил на вопрос сквозь зубы, но утвердительно. Затем в свою очередь осведомился, может ли он идти домой, на что также получил неохотную, но положительную устную резолюцию.

Оставив в отделении Рудина, неспособного оторваться как от пойманного мошенника, так и от приехавшего майора, Шкандыбаев отправился проведать родимую квартиру.

Закрыв дверь правоохранительного учреждения, напоследок расслышал донесшийся скозь сталь перегородок требовательный выкрик рыботорговца. В выкрике звучал вопрос о нынешнем нахождении средств пострадавшего "Каймана".

По пути в метро, упорно прикрывая углом воротника травмированный глаз, Шкандыбаев размышлял о том, что с обменом купюры его, конечно же, объегорили, однако обмен, к удовлетворению сторон, состоялся, а значит, бандиты наверняка списали его долг, и теперь следует думать исключительно о служении новому энергичному шефу, восстанавливающему свои финансовые силы.

Увы, в выводах своих Шкандыбаев заблуждался.

На пятачке возле подъезда, его, мелко и блеюще заголосившего, как старого козла на бойне, подхватили под локотки уже знакомые исчадия страшной банды, запихнули в автомобиль, и помчал автомобиль жутким маршрутом - к логову гангстеров, где вновь распахнулась перед Шкандыбаевым дверца, ведущая также в изученную до подробностей арматурную клеть.

Незамедлительно возле клети объявился главный толстый бандит.

Выглядел бандит обрюзгшим, устало-расплывшимся, даже несчастным, однако никакого сочувствия его вид в Шкандыбаеве не вызвал. Тем более, продемонстрировав узнику машинку для ампутации пальцев, бандит в грязных выражениях призвал незаконно похищенного к исповеди.

Исповедь началась с вопроса:

- Где шеф этой, сука, "Ставриды"?!

Узнав, что шеф "Ставриды" попался в стальные щупальца РУБОПа, наглядно отображенные на эмблеме этой организации, злодей пригорюнился, записал адрес отделения милиции, в которое поместили задержанного, а после пробурчал:

- С тобой будем работать долго... Очень долго! Выясним все на генном уровне, усек? И если ты в доле с кидалами... Да по-любому, должок твой теперь - о-го-го! Всю жизнь на меня пахать будешь! Квартиру - продашь! Завтра привезу нотариуса, все оформим! И попробуй учуди чего!

- Но...

- Сюда слушай! Жить будешь у меня. В будке собачьей, на цепи. Это - в лучшем варианте. В худшем - чеченам тебя переправлю в рабство. А в самом худшем - я тебя съем! И будешь удобрением на моем газоне! Э-э-э!!! внезапно взревел он, призывая свою челядь. - Чего этот хрен тут балдеет?! Может, ему еще номер в "Савое" снимем?! В колодец падлу! На ночь! Пусть привыкает... - Посмотрел на часы, добавил ворчливо в сторону подчиненных: Буду завтра днем... Все!

Шкандыбаеву в грубой форме было велено покинуть помещение.

Пленника вывели на территорию небольшой автостоянки, указывая дорогу хамскими толчками в спину, завели за вагончик-времянку, обвязали запястья капроновым буксировочным тросом.

Поодаль что-то грохнуло об асфальт, и, ориентируясь на звук, Шкандыбаев увидел сдернутую с пазов чугунную крышку канализационного люка.

- Лезь! - последовала команда.

Страхуемый тросом, врезавшимся в запястья, нелепо суча ногами, Шкандыбаев был опущен извергами на дно глубокого, темного колодца.

- Отвязывай веревку! - донесся из голубого далекого кружочка над головой приглушенный приказ, и, кое-как выдернув ободранные кисти рук из жестких пут, Шкандыбаев приказ исполнил.

Канат дернулся, разметенный его кончик скользнул в вышину, скрылся, а затем в сторону обитателя колодца слетела, ухнув, драная дворницкая доха.

- Грейся, крот! - донеслось напутствие, и вслед за тем тяжко опустилась на надлежащее место чугунная крышка и в тесном пространстве воцарилась зловещая темнота.

На какое-то время, показавшееся Шкандыбаеву вечностью, он впал в омертвелое оцепенение, растворившись в окружившей его холодной черноте.