Владимир Мощенко - А мальчик действительно был

Все чувствовали себя, как зрители в кинотеатре, когда рвется лента, а люстры в зале по вине киномеханика не зажигаются. Округу обступила темень. Надо было привыкать ко всему прежнему.

- Как вы там, Матрена Селиверстовна? - спрашивает Крыгин.

А на кой спрашивает? Ну, честное слово, был же уверен: не отзовется она.

Запамятовал разве: 1918 - 1978? А женщина она мудрая. С красотой, говорит, не поспоришь.

- Ты кого зовешь, генацвале? - слышит он голос Гогоберидзе.

Прежде чем ответить, подходит поближе к ограде, к дешевенькому памятнику, на котором теплится такой уже понятный ему, бесхитростный взгляд.

- А, дорогой Датико! - говорит потом. - Матрену Селиверстовну я зову.

Нереальная это особа. Или не для нас реальная.

- Слушай, она не оттуда? - И он ткнул пальцем в небо. Может, на НЛО намекал.

- А почему ты так решил?

- Клянусь мамой, они меня похищали!

А ведь и верно: шустрик этот где-то пропадал.

- И что они с тобой делали?

- В мозгах моих ковырялись. Через меня, понимаешь, вышли на дедушку моего отца, на батоно Якова, который когда-то в Кутаиси жил. Говорили мне, что чудак он был, изобретатель. Два портрета на картонках от него остались. А тут, генацвале, вижу его совсем молодым. Вижу еще Риони, вижу Белый мост, а на мосту - наш дорогой Яков Луарсабович Гогоберидзе. И он меня видит; "Датико!" - говорит и ведет в тенистый сквер, в Чайный Домик, угощает там аджарскими хачапури и чашкой "голубого кофе" (так он сказал, клянусь). За соседним столиком - девушка, тоже кофе пьет, и тоже голубой, перелистывает французский томик... Потом мы с батоно Яковом заходим в книжный магазин Оцхели, и он берет с прилавка две толстые книги. "В них я найду свое будущее! - говорит. - И не только-свое!" Вот из-за этих книг, по-моему, и рылись у меня в мозгах. Уже всего и не помню. Я как будто бутылку чачи выпил.

Датико хватается за голову - и вдруг как заорет:

- У меня волосы появились... Клянусь мамой! Какие густые!

- Вот это да! - говорит Крыгин. И быстро добавляет тут же: - Рот открой пошире.

Этот трахнутый без лишних вопросов пасть и разинул. А Сергеич охает и ахает.

- Так и есть. Зубки-то у тебя теперь здоровые. Все до единого.

- А коронки?

- Нету их. А зачем они тебе?

- Слушай, кацо, по этому случаю пир устроим. В "Арагви" пойдем - я угощаю.

Девушку твою пригласим.

- Некогда девушке! - вмешивается в разговор Элен - гвоздь сезона и хозяйка Крыгина. - Давно пора ехать. Ведь сколько проторчали!

Я гляжу на часы - батюшки светы! Когда мы Датико отшивали, было 22.30.

Тютелька в тютельку. А сейчас - 22.37. Всего-то! Вот так.

- Не переживай, красавица, - успокаивает Элен Датико. - Я не задержу, следом за вами поеду.

Он оборачивается, а новенькой его "ауди" нигде не видать. Это для него штука, как говорил товарищ Сталин, посильней, чем фокус с зубами и волосами.

- Где машина?! - кричит.

Полиглот Славик - тут как тут (пассажиры его еще не полностью заняли свои места).

- Твоя машина исчезнуть никак не могла. Физически.

- Зачем так говоришь? - обижается Датико.

- А все машины, пока НЛО над нами было, не двигались.

- Он прав, - поддерживает Крыгин Славика. - Моторы тогда заглохли. - И уже Славику объясняет кое-что: - Этого господина пришельцы похищали, ковырялись у него в мозгах.

Но Датико не обращает внимание на эти объяснения - и давай повсюду рыскать, жаждет "ауди" свою отыскать. Что ж, его понять можно.

- Ну что, - говорит Сергеич Славику, - будем прощаться?

- А то как же. Когда еще свидемся...

- Ты бы по-немецки мне чего сказал...

- Издеваешься? - вскипает он. - Я и русский-то на тройку не знаю. Диктанты с ошибками писал.

- Тогда, - говорит Крыгин, - привет.

Он заскакивает в кабину и берет под козырек.

Колонна машин снова как бы вздрогнула, и ожила, и повеселела. Ну, и засигналили все, конечно.

Элен спрашивает:

- Успеем?

- Лишь бы затора не было, а я не подкачаю.

Они проскакивают переезд, мчатся к кольцевой дороге.

Надо же: "Что истинно в тебе - получит образ, а остальное - достойная презрения вещь"! Но что же в нас истинно? Крыгин забыл поинтересоваться у Матрены Селиверстовны. Уж она бы ответила.

- Сергеич! - окликает Элен.

-Да?

- А я тебе понравилась?

Он, естественно, молчит. Что за идиотский вопрос! Кроме того, его беда в том, что он всегда боялся промахнуться. Да, боялся. А толк какой? Орден-то получил, а что еще?

Элен не перестает терзать Крыгина.

- Ну и не отвечай. И без того известно, что понравилась. Только ты, Сергеич, в конторе нашей про то - ни гу-гу, очень прошу.