Владимир Набоков - Как редко теперь пишу по-русски

В конце письма Алданов касается эпизода своей редакторской деятельности в "Новом журнале":

"Ледницкий дал нам статью о "Возмездии". Там были два стиха где "Новым временем" смердит, - где полновластен только жид" (второй стих цитирую не совсем, кажется, точно, но смысл и "жид" точно 3). Мы эти два стиха выкинули - из уважения к таланту и памяти Блока. Этот полоумный, полупьяный и полуобразованный человек был большим поэтом, но все-таки утверждать, что в Петербурге 1909 года евреи были полновластны, не следовало бы даже при очень большой потребности в рифме к слову "смердит". Как поступили бы Вы? Спрашиваю в связи с нашей полемикой об Александре Львовне".

1 Алданов имеет в виду свой рассказ "На "Розе Люксембург".

2 Капитан Лукин - автор очерков на военно-морские темы, печатавшихся в 30-е годы в парижской газете " Последние новости".

3 У Блока:

Ведь жизнь уже не жгла - чадила,

И однозвучны стали в ней

Слова: "свобода" и "еврей"...

---------

Из письма Набокова от 20 мая 1942 г. В этом письме Набоков приводит предсказание Ханусена, что Гитлер должен умереть 23 мая 1942 г. Позднее в том же году Алданов в статье "Предсказание П. Н. Дурново" помянет, что громадное большинство предсказаний не сбывалось и что циничный Клемансо учил молодых журналистов: "Предсказывать нужно только то, что уже было".

Набоков пишет:

"...было бы очень жаль, если б журнал прекратился. Мне кажется, что если хоть одна строка в любом журнале хороша, то этим самым он не только оправдан, но и освящен. А в Вашем журнале много прекрасного. Вы спрашиваете, кого я бы выбрал из беллетристов. Тех же, что и Вы. Я только против беллетристающих дам. В худшей бунинской вещи есть всегда строки, "исполненные прелести неизъяснимой", как выражались и пушкинскую пору; и месяц, которое Вы цитируете, как раз к ним и принадлежит. Это и есть его поэтический дар. Вы совершенно неправы, говоря, что "почти все классические произведения нашей литературы в композиционном отношении не очень хороши и не новы". А "Шинель"? А "Дама с собачкой"? А "Петербург"? Да, мэа кульпа*, смерть Эммы (кроме ненужного появления д-ра № 3, родителя самого автора, проливающего автобиографическую слезу) непревзойденно хороша. В общую "жизненную правду" я не верю; по-моему, у каждой жизни своя правда и у каждого писателя своя правда.

Нет, не боюсь за Вас, "жанр" Лукина останется его собственностью. Я оценил композиционный озноб Тамарина 1, пробирающийся через всю главу. И "грозно-апоплексическая шея" в бальном отрывке великолепна. У меня одна-единственная придирка: нельзя "кататься" верхом. Я раз допустил эту ошибку, и меня огрел знакомый лошадник.

Я бы преспокойно напечатал смердящую рифму Блока, но зато указал бы пану Ледницкому, что "Возмездие" - поэма совершенно ничтожная ("мутные стихи", как выразилась как-то моя жена), фальшивая и безвкусная. Блок был тростник певучий но отнюдь не мыслящий. Бедный Ледницкий очень волновался, что не весь его понос выльется в этом номере, а придется додержать лучшую часть гороха и кипятка до следующего. "Там у меня нарастает главный пафоса" - крикнул он в отчаянии. Ужасно противная поэма, но "жида" я бы, конечно, не выпустил, это характерно для ментелити Блока. Я совершенно согласен с Вашей великолепной оценкой, но прибавил бы "полушаман" ("иль поразил твой мозг несчастный! грядущих войн ужасный вид:/ ночной летун, во мгле ненастной/ земле несущий динамит" Стихотворение Блока "Аэроплан" 2, кажется, 1911 г.)."

И еще раз пишет Набоков Алданову, отправляя ему стихи и жалуясь на низкий гонорар за "Русалку" от "Нового журнала", через три дня, 23 мая. Осенью он уходит из Уэльсли: "Впрочем, вероятно, к тому времени буду командовать эскадроном".

1 Набоков путает, решив, что в письме Алданова от 13 мая речь шла об отрывке из романа "Начало конца" "Командировка Тамарина".

2 Правильное название "Авиатор", в цитате ошибка: "Иль отравил твой мозг несчастный..."

* Меа culpa - моя вина (лат.).

---------

Алданов отвечает 31 мая:

"Рад был Вашим неожиданным словам о Блоке. Я ему еще благодарен: если бы предыдущий стих кончался не словом "смердит", а, например, словом тароватый", то он, при тонкости его ума, вероятно, сказал бы жид пархатый". Вы приводите, однако, его звучные стихи об аэроплане как "полупророческие". Право, ничего пророческого в них не было. Вы этого можете не помнить, но я отлично помню, как не только в 1911 году, а много раньше, после полета Блерио, все фельетонисты газет описывали будущие ночные налеты на города, динамитные и зажигательные бомбы и т. п. Точно так же и "Скифы" с их гениальными мыслями ("вы вспарывайте животы друг другу, а мы посмотрим") были переложением статей в изданиях большевиков и левых эсеров после Брест-Литовского мира. А кощунственные пошлости о Христе во главе красноармейцев я слышал от Луначарского задолго до "Двенадцати", да и Луначарский это заимствовал у кого-то из польских романтиков. Все это не мешает, к несчастью, Блоку быть большим поэтом. (Здесь Алдановым в машинопись письма вставлены от руки две неразборчивых фразы. - А. Ч.)