Юрий Нагибин: Срочно требуются седые человеческие волосы

- Видишь, ты даже не помнишь ее. А мое несчастье в том, что я слишком долго ее помнил. Быть может, и сейчас еще помню, правда, лишь когда тебя нет рядом. А вот сейчас мне не верится, что она когда-то была... Неужели человек сбрасывает образ своей юности, как змея кожу, и ничего не уносит в последующую жизнь?

- Как это похоже на тебя: жестокость, холодность и высокопарность!.. Ответ в тебе самом - куда девался молодой, смелый летчик... простой, доверчивый, искренний и главное - смелый, смелый! Он тоже умер?

- Да, - побледнев, сказал Гущин, - это ты его убила...

...Утро. Гущин идет на работу. Вид него измученный. Он приближается к Чистым прудам и вдруг видит... Наташу. Он остановился, как-будто наскочил на стену, и кинулся за ней вдогонку. Наташа то появлялась, то исчезала в толпе спешащих на работу людей, и порой Гущину казалось, что это обман зрения, вроде миража, он прекращал погоню. И тут же вновь видел ее стройную, легкую фигуру, короткое синее платье в горошек, загорелые ноги.

Возле чайного магазина на Кировской он настиг ее.

- Наташа! - крикнул Гущин. - Наташа!

На него оборачивались. Обернулась и девушка в горошковом платье. Она и правда была очень похожа на Наташу, не только статью, но и чертами юного серьезного лица.

Гущин повернул к метро "Кировская". И опять ему показалось, что в толпе промелькнула Наташа Он перебежал улицу, но потерял ее из виду. И вдруг она мелькнула на ступеньках Почтамта и вошла внутрь. Он бросился следом

Наташа покупала журнал у киоскерши. Но Наташа была и самой киоскершей, и электрокарщицей, прорезавшей вестибюль на своей быстрой тележке, и молодой матерью с коляской была Наташа. Она вселялась во всех и вся, от нее не было спасения. Гущин прислонился к мраморной колонне, коснулся виском, а потом и лбом ее холода. Даже в гуле почтамта ему слышался Наташин голос...

...Гущин сошел с автобуса возле своего научно-исследовательского института. Вынул из бумажника пропуск и вошел в проходную. Охрана здесь военизированная. Пропуск Гущина подвергся почти столь же дотошной экспертизе, как на "Ленфильме".

Гущин пересек совершенно пустой, без деревца, двор и поднялся на второй этаж. Внутри институт напоминал больницу будущего, где царит стерильная чистота и белизна, и больные не валяются в коридорах. Толкнув одну из белых дверей, он вошел в конструкторское бюро. Ему было достаточно беглого взгляда, чтобы понять - случилось несчастье.

- Булдаков разбился, - предупреждая его вопрос, сказал молодой чернявый инженер.

- Не может быть! - потрясению проговорил Гущин.

- Ты находчив!

- Причина?

- Сперва не отделилось кресло, затем не сработал каскад.

- Бред! - прошептал Гущин. - Дикий бред!

- Шеф тоже сказал: бред. Но факт налицо: Булдаков мертв.

- Это не наша вина, - убежденно сказал Гущин. - Где Старик.

- Шеф на аэродроме. Теперь ему хана - сорвано правительственное задание.

- А Верченко?

- Его не пропустили врачи - давление...

- Надо же!.. Слушай, ты на машине? Подбрось меня до аэродрома...

...Подмосковный аэродром. В кабинете начальника говорит по телефону огромный, старый, но не дряхлый человек с массивным лицом и большими, усеянными гречкой руками.

- Что поделать, - говорит он низким, густым голосом, - у дублера повысилось давление. Да, сорвано... Буду нести ответственность за все. Мне не привыкать.

В кабинет вошел Гущин, он слышал последние слова своего начальника.

- Шеф, - сказал он, - погодите отменять испытания. Я полечу.

- Вы с ума сошли!.. Нет, это не вам. Я перезвоню. - Он бросил трубку на рычажок.

- Я в полном порядке, - сказал Гущин. - Дайте мне "добро", шеф.

- А пример Булдакова вас, мягко говоря, не настораживает?

- Нет, тут что-то не то... Я знаю: о мертвых надо говорить хорошее или молчать, но Булдаков что-то напортачил.

- Не много ли вы на себя берете?

- Ручаюсь за успех. У меня есть допуск к полетам. Я же бывший военный летчик.

- А если неудача?

- Дам подписку...

- Я не о том. Булдаков был мастером своего дела.

- Вы разве забыли, шеф, я мастер парашютного спорта.

- Я не о том. Мне непонятно, что вами движет. Конечно, неплохо было бы доложить о выполнении правительственного задания, но я лучше выйду в отставку, чем сделаю это ценою риска.

- Риск есть во всем, шеф, даже в езде на мотоцикле.

- Здесь он несколько выше.

- Как сказать! Мы сбросили двадцать кукол - и все было нормально. Я буду двадцать первой - хороша сумма - очко!

- Мне не нравится ваша веселость. Она неестественна... Послушайте, Гущин, как ваша семейная жизнь?