Николай Наседкин: Город Баранов

Шилов. И что, Россия у него - совсем нагишом? Да ещё, поди, и расщеперилась? Это щас модно!

Вадим. Типун тебе! Ничего сального нет - всё со вкусом, в меру. Она, Россия-то, в пол-оборота к зрителю стоит. Только глаза-глазищи - не прикрыты и прекрасны.

Шилов. Ну, что ж, смело. Надо взглянуть. Где, говоришь, видал?

Вадим. В жилконторе нашей. Там у них до сих пор портрет Ленина под стеклом висит, в галстуке и пиджаке, а рядом вот они Россию обнажённую повесили...

Шилов (бурчит). Вот именно - повесили!.. Давай-ка, именинник, повторим лучше да стихи свои почитай.

Выпивают. Теперь уже с аппетитом набрасываются на колбасу из бизонов и прочую закусь.

Вадим (прожевав). А у меня ведь, Митя, событие... (Протягивает журнал, нарочито небрежно) В последнем "Нашем современнике" - вот, тиснули мои вирши...

Шилов. Да ты что! Ну, друг, поздравляю! "Наш современник" - это... это не хухры-мухры! (Вытирает руки о штаны) Дай-ка!.. О, и с портретом! Молодец! Ну, давай, читай!

Вадим. Нет, Митя, я всё же свои вирши читать тебе не буду - это всё старьё, ты уже слышал не раз. А почитаю лучше вот что... Слушай. (Достаёт из-под матраса номер "Барановской жизни") Надеюсь, ты не начал читать местные газеты?

Шилов (оскорблёно). Я что - гребанулся? Одни дерьмократам задницу подтирают, другие - коммунякам. Чума на оба ихних дома!

Вадим. Ну, тут ты горячишься, бывают и в наших газетах проблески. Вот, смотри, каких поэтов иногда всё же печатают:

"Колокольный звон всея Руси

Небеса с землей соединяет.

Господи, помилуй и спаси!

Мой народ беды своей не знает.

С куполами сорвана душа,

В трауре великая держава...

Погибает Русь не от ножа,

От идей, что плещутся кроваво..."

Шилов (возбуждённо). Кто это, кто? Как зовут?

Вадим. Владимир Турапин. Смотри, вот портрет его. (Передаёт газету Шилову) Сам он из Москвы, но жил когда-то, в детстве, у нас, в нашей области. Так что - земляк. Кстати, Митя, а я ведь лично знаком с Турапиным

Шилов. Да ты что!

Вадим. Да-да! В общаге Литинститута встречались. Он на первый курс поступил, когда я уже заканчивал. Правда, он в матину пьяный всегда был, так что стихов его я тогда не слышал. Гляди ты, выпустил всё же книжку: из сборника стихи-то перепечатаны - как он там называется?

Шилов. "Берегите себя для России"... Ух ты! Вот послушай:

"И даже тем, кто ненавидит Русь,

Нужны знамёна русского народа..."

(Вскакивает) Умри, Денис!.. Слава Богу, наконец-то появился у нас и после Коли Рубцова настоящий поэт! (Спохватывается) Стоп! Вру! Ты, Вадя, тоже - поэт! Я тебе давно это говорю...

Вадим (машет протезом). Да хватит тебе! Не криви фибрами - до Турапина мне никогда не допрыгнуть.

Шилов (после мучительного для Вадима раздумья). Что ж, наверно, это так. Но и ты здорово пишешь. В Баранове сильнее тебя поэта нет...

Вадим (уже без улыбки). Ну, хватит! Что ты меня - за пацана держишь? Вон там ещё посмотри - они нашего Толю Остроухова напечатали. Ты ж его знаешь... Вот это тоже поэт! Слушай! Как там у него одно стихотворение заканчивается?.. (Читает наизусть):

"...Бьётся мотылёк в окно

нудно.

И на улице темно

и безлюдно.

И её печальный взгляд

никого не встретит.

И никто не виноват,

что живёт на свете..."

А?! "И ни-кто не ви-но-ват, что живёт на свете"!.. Я как на днях Турапина и Остроухова почитал, так сразу и решил: кончено! Больше не буду бумагу переводить - хватит! Вот только "Наш современник" опять душу разбередил... Всё, Митя, давай ещё по одной да будем, наверное, заканчивать. Праздник праздником, но ещё и дела есть. Не обижайся, Мить!

Шилов (обиженно). Я не обижаюсь.

Вадим (хлопая его по плечу). Нет, правда, не обижайся! Я одно дельце трудное и опасное обдумываю, мне скоро твоя помощь понадобится. Поможешь, земляк?

Шилов. Какой разговор! Чтоб сибиряк сибиряку да не помог! Для чего тогда, Вадя, свела нас, забайкальцев, судьба в этом чернозёмном Богом забытом граде? (Снова встаёт, покачивается, указывает на свою картину-пейзаж на стене, провозглашает тост) За Сибирь, коей могущество России прирастать будет - ура! (Молодецки хлопает почти полный стакан забугорной водки. Вадим тоже встаёт и пьёт стоя. Митя на глазах пьянеет вконец.) Какие у тебя проблемы, друг? (Вдруг плачет, скрипит зубами) Одни мы, Вадя! Одни!.. Гибнет Россия!.. И даже тем, кто н-н-ненави-и-идит Русь!.. Во как сказано! Пробьёмся, Вадя!..

Вадим. Митя, о делах потом погутарим, по трезвянке. А сейчас давай-ка на автопилоте домой: вот-вот обед, и твоя Марфа Анпиловна уже на полпути к дому.