Что касается членовредительства вольного или невольного, то самострелов у нас, само собой, не случалось, ибо стреляться в стройбате не из чего, оружия нет. Но ведь увечье или смерть человеку при его хрупкости обеспечены буквально в любой миг его бытия и при любых даже самых безобидных и безоружных обстоятельствах...
Впрочем, я опять разглагольствую. Факты. Одни только факты. Много не буду.
Только два.
Тот парнишка-очкарик, с которым мы в первые дни солдатской жизни отказались чистить сортир и в результате скоблили несколько дней пола в казарме, прослужил всего месяц. Однажды, перед самым Новым годом, утром, уже основательно попахав, мы сгрудились всей бригадой, пока Памир исчез, на первый перекур вокруг костра. Мустафаев отрядил двоих, в том числе и очкарика, за дровами. Тот полез в рядом строящийся, с уже возведенными стенами панельный дом. Буквально через минуту те, кто стоял лицом к дому, увидели, как очкарик выскочил из проема второго этажа на плиту ещё неограждённого балкона, затравленно обернулся назад, в темноту комнаты, и прыгнул вниз.
Казалось бы, ничего страшного - всего второй этаж, внизу снег, но очкарик, упавший при приземлении, почему-то не спешил подниматься, а начал сучить ногами, не издавая никаких звуков. Кто-то из нас даже прикрикнул: эй, мол, чего разлёгся, чего балуешься?.. А он, оскалившись, продолжал своё.
Вот это и было самое страшное. Я всё время, пока парнишку выносили из-под стены, пока он лежал навзничь на досках, как-то странно вывернув затихшие ноги, пока его запихивали в прилетевшую "скорую", я всё время, не отрываясь, смотрел на его распахнутый рот, выталкивающий толчками морозный пар, и с ужасом, как-то осязаемо представлял себе, какую раздирающую физическую боль он в этот момент терпит. Он даже не мог застонать, хотя всё время находился в сознании. И жуть была в том, что ватная телогрейка, толстые стёганые же штаны, жёсткие сапоги придавали парню обычный вид, и эта непонятность того, что с ним произошло, откуда боль - угнетала особенно.
В госпитале, как стало потом известно, когда освободили сапёра от одежды, ужаснулись: из обеих ног ниже коленей сквозь прорванное мясо и кожу торчали сахарные острия переломанных костей.
Уже время спустя, перед отправкой домой, очкарик ночевал у нас в казарме. Был он на костылях и теперь на всю оставшуюся жизнь. Естественно, мы кинулись расспрашивать его, что да как тогда произошло. Оказывается, он собирал в комнате новостройки дрова, увлекся, задумался. Внезапно раздался окрик:
- Эй! Салага! Ну-ка, иди сюда! - в проёме двери незнакомый сержант.
Какой-то дурацкий инстинкт сработал, парнишка, ни секунды не раздумывая, рванулся прочь и прыгнул. Ведь второй этаж всего. Но...
А кто виноват?
Еще более несуразный трагический случай произошёл на одной из новостроек летом. На высоте опять же второго этажа, где вроде бы не боязно, не страшно, земля рядышком совсем, два сапёра, бригадир и подчинённый, затеяли ссору на строительных лесах. Сержант взялся воспитывать рядового, мол, плохо пашешь. Тот ответил, взбрыкнулся. Слово за слово и сцепились. И в такой раж вошли, так разгорячились, что через мгновение грохнулись с лесов оземь. Бригадир свернул себе шею и затих навеки, у сапёра серьёзно хрустнула рука.
Оно, конечно, и в нормальной жизни неожиданные смерти случаются сплошь и рядом, но в армии видишь гибель только своих ровесников, что действует на психику особенно тоскливо. Да притом, мысль, что ты находишься в данном месте и в данное время не по своей воле, заставляет воспринимать свою предполагаемую близкую смерть как особенно несправедливый приговор судьбы.
Очень уж нелепые трагедии происходили, несмотря на то, что за жизнь и здоровье каждого из нас кроме нас же самих отвечали наши командиры и всякие строительные начальники. А вот поди ж ты!.. Говорят, что в мирное время в армии, дескать, гибнет (в слухах говорится даже: дается, мол, нечто вроде разнарядки на гибель) три процента личного состава. Может быть, имеется в виду - во время учений?
Не знаю. Знаю только, что три там или не три процента, но - не мало. В одной из полковых своих радиопередач я делал как-то репортаж с производственного собрания личного состава части, в котором было зафиксировано, что за три квартала 197... года в нашем полку произошло семь несчастных случаев со смертельным исходом. Семь!
Большинство бед происходило на стройплощадках. Строили быстро, очень быстро, ещё быстрее! Сдавать объекты, как у нас принято, надо обязательно раньше запланированных сроков, к праздникам. О технике безопасности талдычили на всех собраниях, но, когда сроки поджимали, оказывалось как-то не до неё. Исконное "авось!" частенько выручало, но иногда происходили сбои, и очередная человеческая жизнь сгорала неожиданно и глупо...
Читать дальше