Игорь Наталик - Миражи

До подушки (под ушко!) - в сон без тревожных сновидений. Вчерашний

неприятель ошибочно спокоен, и это - половина победы. Спи спокойно,

дорогой наш коллега.

СКОРБЯЩАЯ ИСТИНА

Выстраданная истина, которую как зеницу ока каждый человек жадно

хранит внутри себя, для всех других всегда была и будет в не облегчающей

душу тени. Ведь добыча подобных горьких зерен - нелегкий личный крест.

Думаю, что со временем многие отвернутся от поиска универсальных истин

(инвариантов духа), душевно-лениво смежив веки над глазами. Что ж, меньше

случайных добрых сограждан прикоснутся к целебным травам над животворным

источником.

Но время придет, и они исцелятся от сердечной слепоты. Наверное,

стать подвижником настоящего Дела - "большое несчастье" личной жизни. Это

чревато добровольной потерей интереса и любопытства к угрожающим,

расслабляющим благам, увлечениям и развлечениям.

Монотеизм: у подобных людей на всю жизнь остается один Бог

скорбящая истина. Действительно счастье, если бытие такого человека не

омрачено изнуряющей добычей куска насущного хлеба.

УТЕСЫ ВЛАСТИ

Всегда ли совпадает в одном человеке правитель и мыслитель?

Обезоруживающе улыбнешься, а ведь в этом - слава или горе, но в любом

случае - судьба народа.

Волны истории выносили на утесы власти людей самых разных. Одни

навсегда заслужили благодарность потомков - это были великие

преобразователи Отечества.

Другие, притесняя истинных мыслителей, светили изнемогающему народу

отраженным негреющим светом. Но куда они вели - не в пропасть ли? И где

для рвущихся в правители мера всех мер?

Моей стране предстоит исполинское на изломе двух десятков веков

нам дано на многое дерзнуть. И поэтому отчему краю нужен правитель-мудрец.

БЕЗ ИЛЛЮЗИЙ

Предлагаю вместе подумать о различиях в восприятии мира художником и

ученым. Скорбный взгляд - без иллюзий исходит из знания людей и природы

вещей. Но если художнику характерно стремление к катарсису и восторг перед

взлетами души, то ученый, устремленный вглубь таинственной "пропасти

познания природы", видит, спускаясь все ниже и ниже, как стены расходятся

и бездна - перед глазами.

Ничтожность живущего человека усиливает скорбь ученого, но придает

ему новые силы, а величие того же человека вдохновляет художника, но

опаляет крылья взлетевшему к Солнцу. Ученые идут фалангой в бой за истину,

гений не имеет учеников - он обречен на одиночество в поисках гармонии.

ЧУЖИЕ НЕ ПРЕДАЮТ

Давняя мысль: самые лучшие друзья не зря называются "преданными".

Они были преданы кем-то когда-то, так что предательство табулировано

для них - сами уже не предадут.

Озлобление же разъединяет людей, поэтому вокруг потенциальных

предателей возникает довольно сильное поле.

Конечно, трудно жить всепрощающему, но все же-не Богу. Наверное

потому, что прощать - значит выбрасывать в окно "потные деньги". К тому же

ножом к горлу - непонимание других. Чем выше наше место по табели природы,

тем более мы одиноки.

Какое-то общество "преданных".

УЛОВ

По-видимому, каждое мало-мальское произведение нужно строить как

силок или даже капкан. Попавшая в него добыча - потрясение обогащенной

тобою души. Боль или улыбка. Но не равнодушие взрослого зрителя в

зоопарке.

Если материал книги - слова и рисунки, то уловом возможно будет

душевная тревога невольно возникающая в человеке от ощущения того, что он

куда-то непоправимо опаздывает. Упускает нечто важное в своем сердце

ведро, сорвавшееся в колодец.

Отсюда и этот желтоватый оттенок у закоулков души, где гнездится

тоска с перебитым крылом...

* * *

Миражи Детства НАИВНАЯ ПРОЗАНАИВНАЯ ПРОЗА

Синица - воробью:

- Ты кто?

- Орел.

- А почему такой маленький?

- В детстве много болел.

ЧТО ТАМ, ЗА УГЛОМ?

Пойду тем же путем, что и вчера.

Так. Вылез из кроватки на диван. Слез на пол.

Как-то сильно меня сегодня качает.

Надо пробраться по дивану - до стенки. Здесь уже полегче - она не

подведет. Только шкаф может противно заскрипеть. У-у-у, предатель.

Что-то ноги отстают. Руки бегут по стене быстрее.

Надо отдохнуть.

Вот и тяжелая дверь. Она приоткрыта. Там тихо, но свет горит.

Интересно, что за углом?

Почти никого нет. Только ноги и газета в пальцах. Да это - папа!

Ладно, пусть сидит. Сиди-сиди. Только очень тихо. Не шурши.

Пойду дальше. Пну эту тапу, чтобы не мешалась у человека под ногами.