Сара Назирова - Сваха

- Знаю.

- Ну, чего?

- Со скотиной управиться не могла. - Аслан виновато вздохнул. - Свекровь и сказала, или она, или я.

- Ну, а я про что? Вашу-то скотину кто обхаживать будет? Может, я приду? Такой домина, и ты все хочешь на нее, на бедняжку, свалить?! Да она и так того гляди переломится! Ты ж не украшение в комнату, работницу в дом берешь! Ну, пускай, привел ты ее. На тюфячок усадишь да любоваться будешь! А она в библиотеку свою прошлась и обратно?

- Почему? Как все, так и она.

- Нет, сынок. Такое в доме подымется - ледяная гора растает! Она же дитя с дитем на руках. Приведешь ты ее, пихнешь своим в пасть, от нее через год только выжимки останутся! - Уперев руки в бока, тетя Зюльхаджа кричала на парня, как полководец, сокрушивший вражеское войско. - Выжимки...

- Это еще почему? - Аслан пыжился, хотя от него самого уже только выжимки остались.

- Значит, так и не понял? Ну, можешь ты взять в толк: не вашего она поля ягода! Вам лошадь нужна! Кобыла! И чтоб клыки собачьи! Ты на себя глянь барсук барсуком, куда она тебе, - одуванчик нежный от ветерка укрывать}

- И укрою! - Аслан все гуще наливался краской. - Дыхнуть на нее не дам!

Тетя Зюльхаджа помолчала.

- Уж не хотела я тебе говорить, да придется, - понизив голос, печально произнесла она, видя, что доводы ее не действуют, и парень огрызается, как прижатый к забору пес. - Глупый ты, вот и не понимаешь: спета ее песенка. Я не зря говорю. В бане ее давеча видела.

- А что? Что ты в ней такого углядела?! Не хуже любой девушки!

- Дитя ты... Как есть дитя!.. Ну что тебе сказать?.. Ты локти ее видел? Посмотри. А остальное мне знать.

- Локти? - Аслан вытаращил глаза. - Причем тут локти?

- А притом. Задубели у ней локти - ясно? Сколько дереву лет, по кольцам видать, сколько женщине лет.- по локтям. Был конь, да изъездился! - И ничего более не добавив, тетя Зюльхаджа поднялась из-за стола.

Дня два Аслан люто ненавидел ее. И эта оказалась врагом! Он даже поскандалил с возлюбленной, требуя, чтоб та показала ему локти. Женщина чувствовала: между тем, что тетя Зюльхаджа присоветовала ей мазать локти маслом, и тем, что Аслан требовал показать локти ему, есть какая-то связь, только не могла понять - какая. В конце концов, припомнив ласково-заговорщицкие взгляды свахи, ее сердечное "доченька", она подумала, что ничего тут такого нет, и засучила рукава.

Аслан долго разглядывал ее локти. Верно сказала ведьма: кожа как дубленая! Только что тут особенного? И у мамы локти такие же. И будто голос насмешливый услышал: "Так то ж твоя мать, глупый! Мать... Видел локти? Ну вот. А остальное мне знать".

Какое-то время Аслан волком глядел на всех. Помянешь при нем тетю Зюльхаджу, шипеть начинает. Потом видит, никто к нему вроде не пристает, притих, думать начал. "Был конь, да изъездился", "остальное мне знать"... Вот это последнее больше всего донимала парня, извелся, весь, возлюбленную свою извел придирками. Она была виновата, в чем - он не знал, но виновата, и временами Аслан готов был избить ее.

Мать снова пошла к тете Зюльхадже: что же делать-то? Чуть помянешь ту, парень на стенку лезет. Ничего, сказала тетя Зюльхаджа, не переживай: подымит, подымит, да и погаснет. Скажи лучше, какую сама приметила. Мать Аслана смущенно промолвила, что хотела бы в невестки Гюльнишан, девушка в сиротстве выросла, поперек свекрови не пойдет. "Ну, что ж, раз тебе такой товар надобен, да благословит их аллах! - ответила тетя Зюльхаджа. - Только погоди, пусть все поостынет малость".

А потом, на каком-то сборище, когда были молодые и старые, тетя Зюльхаджа принялась вдруг расхваливать Гюльнишан. Девка - об мостовую не расшибешь, но енгя, зная, что Аслану по душе хрупкие женщины, так зазывно, в таких выражениях описывала ее стать, так соблазнительно поводила в воздухе рукой, что у парней перед глазами вставало видение бани, и в душах воцарялось нечто прекрасное, чего сами они видеть не могли, но зато видел и оценил такой знающий надежный человек, как тетя Зюльхаджа. "Хрупкая, как стекло ламповое, воду пьет, видно, как по горлу течет", - мечтательно говорила тетя Зюльхаджа, и лицо ее светилось такой нежной, такой ясной улыбкой, что не только деревенские парни, собственный ее внук, учившийся в четвертом классе, влюбился в Гюльнишан. Когда бабушка принималась расхваливать ее, мальчику сразу вспоминалась девушка, нарисованная на подносе, куда собирают со стола стаканы с блюдцами. Он видел корону из кос, крошечный ротик и тонкую нежную шею, розоватую, как цветок персика. Девушкой этой он любовался с тех пор, как помнит себя, и теперь сразу понял, что это и есть Гюльнишан. Когда Аслан с лампой в руке провожал их домой, внук тети Зюль-хаджи сообщил ему, что у них дома есть портрет Гюльнишан, на подносе нарисован. Вода по горлу бежит светится. Бабушка-то не говорит, что это Гюльнишан, говорит царица Тамара, а я точно знаю - Гюльнишан.