Леонид Нетребо - Мидии не родят жемчуг (рассказы)

Богдан глубоко вздохнул:

- Больше, правда, не тронул, за что я ему благодарен. Только думаю, и думы эти весьма небеспочвенны, что через тот нокаут с тех пор я расти перестал. Почти. После войны сантиметров на несколько вытянулся, и все. Остальное в корень пошло. В смысле жизненной обстоятельности. После войны ФЗУ, детство, прямо скажем, несытное. Однако, по дачам или, там, по вагонам не лазал, и прочая, и прочая, как мои, так сказать, сверстники-современники из училища, - нет, ничем таким незаконным не промышлял. Иной раз веришь-нет? - по рынку иду, взгляд если упадет на кучу какого-нибудь фрукта, апорта какого-нибудь, - а продавец забалакался, отвернулся, бери не хочу, так я аж зажмуриваюсь и озираюсь кругом: нет ли кого рядом с сапогом кованным!.. Комплекс, Вася, комплекс. Последствие войны.

Богдан трагически замолчал.

- Да, кому война, а кому мать родна, - неопределенно отреагировал Василий.

Видимо фраза не вязалась с тем, что ожидал Богдан. А ожидал он, судя по всему, более определенного сочувствия. Возникла пауза. Наконец, кашлянув Богдан спросил:

- Вот, Вася, это ты к чему сказал? Я вот твою фразу - и так, и эдак прикладываю, - никуда не пришивается.

- Все пришивается. Побольше б таких комплексов. А если б - по языку какой-нибудь подковой?

- Эзоп ты, Вася, Эзоп. В крайности впадаешь: иногда, вроде, простой, а иногда - Эзоп. Даже я тебя не всегда понимаю.

- Сам ты Эзоп старый, - без всяких эмоций заключил Василий.

- Ты на возраст с отрицательной точки зрения не смотри, - опять предостерегающе выставил вперед палец Богдаг. - Старый конь борозды не портит!... У старых коней еще поучиться нужно! - Богдан зевнул.

Переход на общие фразы обычно сулил скорое окончание беседы и отход ко сну.

Как зритель, я достаточно много узнал о моих героях. Кое-что они поведали мне лично. Это случалось, когда один из них временно отсутствовал в вагончике. В такие минуты мне доводилось видеть буквально раздавленного своей печалью Васю и почти серьезного Богдана. Оказавшись вместе, они переворачивались, по терминологии Богдана, до неузнаваемости. Богдан становился великовозрастным полугородским ерой, а Василий - бесстрастным деревенским детиной.

Однажды Богдан принес мертвого зайца с жуткими глазами, похожими на черные перламутровые пуговицы. Бросил тело у порога. Заговорил рассержено:

- На, обдирай сам. Вася, я больше петли ставить не буду. Сначала ставишь, как дурак. Потом придешь, а он живой, зараза! Нет чтобы головой влезть куда полагается, так все норовит то лапой пойматься, то всем туловищем. А начнешь душить - орет, как ребенок!... Тьфу ты!

Вася послушно взял зайца и понес в тамбур, бурча под нос:

- Петлю надо ставить правильно, Апполон! - Вася, видимо, иногда использовал лексику Богдана. - Чтобы раз и навсегда. Все игрушки играешь, а кто-то мучается.

- Нет, все! - не слушал Богдан. - Завязал. А то еще в столовую принесешь от чистого сердца, а повара носы воротят: ты его сначала обдери, ты его то, ты его се!... Ага! Фиг вам, сами тогда обдерем и без посторонней помощи употребим.

Уже ближе к полночи мы ели тушеную с картошкой зайчатину. Признаться, я за всю жизнь так и не понял вкус дичи. Предпочитаю что-нибудь попрозаичнее. Кролика, например.

Богдан, весь в коричневом соке от темного заячьего мяса, сетовал на отсутствие в тундре "какого-нибудь" захудалого гастрономишки и нахваливал Васин "шулюм". Он то и дело косил по сторонам, явно его мучили какие-то сомнения. Наконец он отложил ложку в сторону и виновато моргая пожаловался мне:

- Язва. На Севере обострилась. На "земле"-то я ее спиртом прижигал. Доставал медицинский чистячок - и вовнутрь. Помогало. А здесь вот, за неимением... Нет, иногда, конечно, в город гонца посылаем. Но быстро кончается, во-первых. Во-вторых, начальство не приветствует - трасса!...

Василий его ободряюще прервал:

- Да ладно, чего уж там, все свои, не стесняйся, язвенник. Прими нарезного.

Богдан проворно заскочил на кровать, которая, как всегда, служила ему стулом, умело прошел, как цирковой лилипут по батуту, к противоположной дужке и снял с полки початый флакон тройного одеколона. Изящно чиркнул большим пальцем по колпачку, который юлкой слетел с резьбы и упал в ловко подставленную ладошку фокусника. Быстро вылил содержимое в кружку. Изобразив на лице борьбу с брезгливостью и скороговоркой позавидовав нам, более здоровым людям, ухнул "тройник" молодецким залпом с запрокидом головы.

- Фу, прижгло. Полегчало, хорошо! - поделился он через минуту, влажно моргая и удовлетворенно закусывая.