Павел Нилин - Знакомое лицо

В кратчайшее мгновение все это вспомнил и Наматов. Он вспомнил, и как случайно попал к партизанам осенью тысяча девятьсот сорок первого года, эвакуируясь из Бобруйска...

- Ну, рассказывайте дальше, - попросил Бергер. - Вы поднялись на насыпь - и что потом?

- А! - махнул рукой Наматов. - Не хочется рассказывать. Не такое настроение, чтобы рассказывать. Как-нибудь в другой раз.

Он достал из кармана просторных брюк пачку с сигаретами, вытряхнул на ладонь одну сигарету, закурил от предупредительно протянутой ему Бергером спички и сказал:

- Нам пора ехать.

Марья Ивановна опять ушла на кухню.

Бергер вспомнил, что режиссер просил подарить ему букет сирени. Букет этот, пышный, пахучий, уже лежал на террасе. И пока Петя укладывал аппаратуру, Бергер связывал букет крепким шнурком.

- Сама поднеси ему, - указал он Верочке на Наматова. - Ему будет приятно.

Наматов стоял посреди дворика, широко расставив ноги. Поджидал Петю и заметно нервничал, жуя сигарету.

Наконец Петя спустился с террасы.

- Марья Ивановна, Марья Ивановна! - закричал Бергер. - Наши гости уезжают.

Марья Ивановна вышла во дворик. Она казалась все еще растерянной и сконфуженной. Она казалась еще более сконфуженной, чем Наматов.

Верочка поднесла Наматову сирень.

- Не надо, - мотнул головой Наматов, глядя искоса на Марью Ивановну.

- Возьмите, возьмите! - закричал Бергер. - Вы же сами хотели иметь букет. У нас много сирени. Скоро она уже совсем отцветет...

Наматов взял букет и, держа его, как веник, пошел к калитке.

Все пошли за ним, как и положено, когда провожаешь гостя.

У калитки он вдруг остановился и, глядя в упор на Марью Ивановну, спросил:

- Вы узнали меня?

- Нет, - сказала Марья Ивановна. И, как девочка, опустила глаза.

- Ну, неужели вы меня не помните?

- Нет, - повторила она.

- Странно, - сказал Наматов. - А я вас узнал. Не сразу, но узнал. Вы ведь Маша?

- Нет, - как бы отшатнулась Марья Ивановна.

- Странно, - вздохнул Наматов и полез в автомобиль на заднее сиденье.

Верочка и Бергер помахали охваченному вихрем пыли автомобилю.

А Марья Ивановна вернулась на веранду убрать посуду.

На скатерти, среди тарелок и блюдец с недоеденной едой, она заметила забытую режиссером пачку с сигаретами. Как неживую мышь за хвост, Марья Ивановна брезгливо подняла ее двумя пальцами и бросила в помойное ведро.

Переделкино, апрель 1958 г.