- И с какой целью? - спросил я рассеянно, но на самом-то деле весь напрягся, напружинился...
- Познакомимся с какой-нибудь достойной красоткой, - сказал Виталий, проведем время...
Я тут же представил себе эту красотку. У нее были длинные ноги. Светлые волосы струились по плечу. Правильное лицо украшали глубокие серые глаза. Улыбалась она ослепительно. Говорила низким голосом, слегка нараспев. Заканчивала аспирантуру по астрофизике...
- А ты уверен, - сказал я, - что достойные красотки ходят по Тверской, ожидая нас? - Но глухая надежда шевельнулась в моей израненной душе.
Вообще мне страшно было подумать подойти к незнакомой женщине на улице, но Виталий многозначительно улыбался.
Мы встретились у метро "Белорусская". Стояла промозглая осень. Под фонарем на сыром асфальте распласталась моя нервная, элегантная тень. Я решил не продавать себя дешево.
- Послушай, - сказал я, как человек, утомленный опытом, - только, пожалуйста, без всяких пошлостей, хватаний за руку и жалкой лжи...
Он посмотрел на меня многозначительно и ничего не ответил.
До площади Маяковского мы не встретили ничего примечательного. Напряжение мое усиливалось. Где вы, длинноногие мадонны, сочетающие в себе современную красоту, ум Сократа, нравственные богатства и старомодную женственность наших бабушек? Где же вы?
И тут Виталий резко шагнул в сторону.
- Вы одна, и это ужасно, - проворковал он. Перед нами стояла девушка. У нее было озябшее невыразительное лицо.
- Что-то есть в нашей встрече, - сказал Виталий с профессиональной настойчивостью. - Ведь мы встретились не на балу, а в промозглой осенней полутьме. Какая-то сила свела нас...
- И что же? - спросила она не очень дружелюбно.
- Пойдемте с нами в уют, в тепло, в музыку, в дружескую пещеру... Люди должны быть ближе друг к другу. Познакомьтесь, это мой приятель.
Она отвела мою руку и исчезла.
Я совсем забыл сказать, что нас ждала однокомнатная квартирка Виталия, где была бутылка коньяку, яблоки, торшер, диван и проигрыватель.
Мы пересекли площадь Маяковского. Мимо, дразня нас, проплыла мадонна, недоступная, как звезда. Ее сопровождал некто счастливый и благополучный, хотя, как я успел заметить, он был не так уж и прекрасен.
Затем перед нами возникли две довольно симпатичные красотки.
- Привет, - сказал им Виталий. - Кого я вижу!
Но они прошли мимо.
Однако время не стояло на месте, и площадь Пушкина мы пересекли уже значительно торопливее.
- Кстати, - сказал Виталий, - тебе надо поддерживать меня в разговоре. Ты молчишь, а они начинают бояться. Они думают: кто этот молчаливый красавец? К добру ли он? - И тихо засмеялся.
"Конечно, - подумал я, - это очень унизительно, но ведь где-то кто-то нас ждет? Ведь не может быть, чтобы все были окончательно разбиты на пары!"
- А я где-то читал, - сказал я, - что вообще женщин больше, чем мужчин.
- На земном шаре - да, - засмеялся Виталий, - но не на Тверской.
Мы двигались уже быстрым шагом. Внезапно он коснулся моего локтя:
- А вон идут наши...
Я вздрогнул. Две юные дамы, смеясь о чем-то своем, медленно приближались к нам. Чарующий свет магазинной витрины придавал их облику загадочность и полночную прелесть. Они представляли собой ту классическую пару, которую любили изображать художники на страницах журнала "Нива". Обе высокие, стройные. Блондинка и брюнетка. Юдифь и Брунгильда, сведенные вместе прихотью фортуны.
- А мы вас ждали, - проворковал Виталий, и глаза его наполнились медом.
Красотки остановились, переглянулись и засмеялись, однако вполне дружелюбно. "Наши! Наши!" - ликовал я.
- Знакомьтесь, - сказал Виталий, - мой приятель.
Он широко взмахнул рукой, заключая меня в некий фантастический овал, давая им понять, с кем они имеют дело. Его великодушие не имело границ. Он умалял себя, чтобы мои достоинства проявились с полной силой: "Что я... Я ничто. Посмотрите на него: как он стоит! Какое на нем пальто! Как благородны его черты!.. Какая шляпа!.. Какая тайна во всем его облике!.."
- Знакомьтесь, не пожалеете, - сказал он, - это удивительная личность. - В его бодром ворковании все-таки различалось отчаяние.
- Очень сожалею, - сказала брюнетка, - но ваш приятель не в моем вкусе.
Слова брюнетки не произвели на меня впечатления, потому что мне нравилась Брунгильда. Мне вообще всегда нравились блондинки. Видимо, потому, что я сам брюнет. Правда, эта ортодоксальность несколько раз выходила мне боком.
Конечно, тут я должен был что-то ответить, сказать что-нибудь такое... Но слов не было, и, чем больше я напрягался, тем меньше их оставалось в несчастной моей голове.
Читать дальше