Осетров - Гибель волхва

Утром молча поели, пошли работать. Лушата, как обычно, принес воду, и Всеслав принялся месить глину.

Солнце поднималось все выше и выше, когда ремесленники насторожились: привычный перестук в кузнецах сбился, нарушился и скоро стих. Соловей вышел из корыта, обтер ноги холстиной и стал надевать лапти; за это время Лушата успел выбежать на улицу, мигом воротился и хриплым голосом проговорил:

- Кумиров разбивают!

Когда примчались к капищу, там уже толпился народ. Гул разносился над сжимавшейся вокруг кумиров толпой горожан, а из улиц все прибывали и прибывали новые тысячи людей.

На капище, перед богами, стояли угрюмые, понурые дружинники, вооруженные боевыми топорами. Они сердито посматривали на высокого боярина и на попина, через толмача что-то ему объяснявшего.

Перед золотоусым Перуном горел вечным огонь, дым костра медленно поднимался над капищем, но сразу отплывал в сторону и опускался на толпу.

Все чего-то напряженно ждали. Однако когда боярин вдруг взвизгнул "Бей!", люди от неожиданности вздрогнули.

Дружинники нехотя зашевелились, затоптались, поглядывая друг на друга, но не сдвинулись с мест. Подождав немного, попин тяжелым взглядом уставился на боярина, круто повернулся и решительно подошел к священному костру, выхватил из него полыхающее полено и понес к вырезанному из елового пня Переплуту. Положив у подножья божества огонь, он набросал на него дров, взял от Макоши несколько размякших на солнце сот, кинул в пламя.

Стояла такая тишина, что все услышали потрескивание разгорающегося костра. Густой белый дым клубами потянулся над капищем. Попин возвратился к боярину, снова толкнул толмача и, выдернув из ножен ледяно сверкнувший меч, подошел к ближнему дружиннику. Ткнув стальным острием в его тигиляй [стеганая куртка], опять выкрикнул: "Бей!"

Воин медленно подошел к Дажьбогу и замер. Оглянувшись на не опускавшего меч боярина, он коротко размахнулся и ударил топором каменного кумира. Сталь звякнула, оставив на боге белую выщербинку-шрам.

Подошел еще один дружинник и тоже осторожно рубанул по Дажьбогу.

Тогда попин громко закричал толмачу, указывая на княжеский дворец. Переводчик поспешно ушел, а византиец забрал у одного и воев топор и, приблизившись к кумиру, ударил по каменному лицу бога. Брызнули по сторонам крошки, лицо кумира исказилось, будто от страдания, а попин все рубил и рубил его, выбивая глаза, нос, рот. Засуетился и боярин, начал зло погонять дружинников.

Стук и лязг наполнили капище; безмолвие в толпе стало разрываться, загудели голоса, кто-то рядом с Всеславом всхлипнул.

И тогда из рядов горожан вперед вышел Пепела. На миг приостановившись, он решительно двинулся к попину. Дружинники один за другим повернулись к внезапно появившемуся маленькому старику.

Подойдя к растерявшемуся иноземцу, волхв вырвал у него топор, отбросил его, затем стал ногами разбрасывать горящие вокруг Пепеплута поленья. Дымящиеся головни откатывались к толпе, и она отстранялась, расширяя круг. А Пепела стянул с себя рубаху и начал ею гасить ползающие по деревянному кумиру язычки пламени.

Старик казался теперь еще меньше, его щуплое, костлявое тело на спине было когда-то располосовано шрамам, и раскрасневшаяся полоса изгибалась на бескровной коже волхва.

Попин скоро опомнился, подбежал к нему, сильно толкнул. Пепела ударился грудью о горящего Переплута, отпрянул и повернулся к иноверцу; рубаха в руке его дымилась, и он выронил ее на землю.

Всеслав увидел страшный взгляд разноцветных глаз волхва. Обмер и пораженный грек. Он развел в стороны руки, потряс ими, потом начал быстро креститься. А Пепела неумолимо и грозно приближался к врагу.

Раздался приближающийся топот копыт, и, прошибая в толпе проход, в кумирню ворвались всадники - еще один боярин и подмога дружинникам. Они закружили по кругу, оттесняя подальше от богов киевлян.

Вои еще хлестали плетьми передних горожан, когда боярин подъехал к Перуну, вынул нож, отодрал им золотые усы и серебряные волосы-шапку кумира. Оголенная голова бога с мольбой взирала деревянными глазами на народ. Но люди будто сами одеревенели. Первым очнулся от ужаса Пепела, он медленно развернулся и двинулся на боярина. Соловей понимал, что сейчас волхв идет к своей смерти. Обойдя всадника, Пепела, не замедляя шага, взошел на костер и замер среди пламени. Скатилось несколько поленьев, дым сперва осел, но тут же окружил старика.

Конный боярин рявкнул на ближнего дружинника, тот подлетел к костру, отвернулся от огня и, ухватив Пепелу за шею, вышвырнул из пламени.