Всеволод Овчинников: Корни дуба

Лошадь

сказала, увидев верблюда:

"Какая нелепая лошадь-ублюдок!"

Верблюд подумал: "Лошадь разве ты?

Ты же просто верблюд недоразвитый..."

Чтобы понять незнакомую страну, важно преодолеть привычку подходить к другому народу со своими мерками. Подметить черты местного своеобразия, описать экзотические странности - это лишь шаг к внешнему знакомству. Для подлинного познания страны требуется нечто большее. Нужно приучить себя переходить от вопросов "как?" к вопросам "почему?", то есть, во-первых, разобраться в системе представлений, мерок и норм, присущих данному народу; во-вторых, проследить, как, под воздействием каких факторов эти представления, мерки и нормы сложились: и, в-третьих, определить, в какой мере они воздействуют ныне на человеческие взаимоотношения и, стало быть, на современные социальные и политические проблемы.

Всякий, кто впервые начинает изучать иностранный язык, знает, что куда легче запомнить слова, чем осознать, что они могут сочетаться и управляться по совершенно иным, чем у нас, правилам. Грамматический строй родного языка довлеет над нами как единственный, универсальный образец, пока мы не научимся признавать право на существование и за другими. Это в немалой степени относится и к национальному характеру, то есть грамматике жизни того или иного народа, которая труднее всего поддается изучению.

Нередко слышишь: правомерно ли вообще говорить о каких-то общих чертах характера целого народа? Ведь у каждого человека свой нрав и ведет он себя по-своему. Это, разумеется, верно, но лишь отчасти. Ибо разные личные качества людей проявляются - и оцениваются - на фоне общих представлений и критериев. И лишь зная образец подобающего поведения - общую точку отсчета, - можно судить о мере отклонений от нее, можно понять, как тот или иной поступок предстает глазам данного народа. В Москве; к примеру, положено уступать место женщине в метро или троллейбусе. Это не означает, что так поступают все. Но если мужчина продолжает сидеть, он обычно делает вид, что дремлет или читает. А вот в Нью-Йорке или Токио притворяться нет нужды: подобного рода учтивость в общественном транспорте попросту не принята.

Нередко слышишь также: можно ли говорить о национальном характере, когда жизнь так насыщена переменами, а стало быть, непрерывно меняются и люди? Спору нет, англичане сейчас не те, что во времена королевы Виктории. Но меняются они по-своему, по-английски. Подобно тому, как постоянный приток новых слов в языке укладывается в устойчивые рамки грамматического строя, национальный характер меняется под напором новых явлений тоже весьма незначительно.

Освоив грамматику жизни того или иного народа, зная, в какие формулы надлежит подставлять пестрые и противоречивые факты его современной действительности, легче разобраться в текущих социальных и политических проблемах данной страны. Этой мыслью мне довелось в свое время завершить книгу о японцах, и с нее же хочется начать теперь книгу об англичанах. Хотя, разумеется, судить о характере человека, и тем более целого народа, дело весьма субъективное. Так что я смогу поделиться лишь своими личными впечатлениями об обитателях туманного Альбиона и опять-таки личными размышлениями о них.

Национальный

характер повсюду живуч. Но ни к какому народу это не относится в большей

степени, чем к англичанам, которые, судя по всему, имеют нечто вроде патента

на живучесть своей натуры. Такова первая и наиболее очевидная черта англичан.

Стабильность и постоянство ах характера. Они меньше других подвержены веяниям

времени, преходящим модам. Если авторы, пишущие об англичанах, во многом

повторяют друг друга, объясняется это прежде всего неизменностью основ

английского характера. Важно, однако, подчеркнуть, что при своей стабильности

характер этот составлен из весьма противоречивых, даже парадоксальных черт,

одни из которых весьма очевидны, другие же трудноуловимы; так что каждое

обобщение, касающееся англичан, тут же может быть оспорено.

Материалистический народ - кто усомнится

в этом? - англичане дали миру щедрую долю мистиков, поэтов, идеалистов. Народ

колонистов, они проявляют пылкую приверженность к собственной стране, к

своему дому. Неутомимые мореплаватели и землепроходцы, они одновременно

страстные садоводы. Их любознательность позволила им познакомиться с лучшим

из того, чем обладают другие страны, и все-таки они остались верны своей