Вячеслав Пьецух - Государственное Дитя

Кстати, о пастухах. Вчера попросила нашего пастуха Егора выкосить мне траву под окнами, - сошлись на стакане водки (я на этот случай держу запасец). Так он, подонок, с пьяных глаз повыкосил мне все "золотые шары", и стоит мне теперь выглянуть в окошко, как появляется чувство, точно меня раздели. Но я ему слова черного не сказала, потому что не приведи Бог обидеть деревенского человека, который накопил против городских вековую злобу. Дом он, может быть, в отместку и не подожжет, но кошку отравит или нарочно наедет трактором на забор. А то еще грабят дачи. Представь себе, Вася, в прошлом году у Зиновьевых из Лесков унесли все постельное белье, годовой запас чая и библиотеку, то есть берут выборочно и, вероятно, по интересам. Мария Ивановна очень убивалась, особенно ей было почему-то жалко "Гаргантюа и Пантагрюэля". Но, с другой стороны, деревенские - народ по-своему занятный и, во всяком случае, они колоритнее городских. Вот как-то договорились мы с пастухом Егором, что я в такой-то час зайду к нему домой за поливным шлангом, захожу-то я захожу, а Егора нет: час его нет, другой нет, третий нет, ну я и убралась несолоно хлебавши. На следующий день встречаю его и спрашиваю: "Что же ты, Егор, меня обманул?" А он говорит: "Чудная ты, ей-богу, да разве можно что-нибудь загадывать наперед?! А если бы я в Африку уехал?!"

Ну так вот... Позавтракав сицилийской яичницей любви, я отправилась огородничать. Убрала я картофельную ботву, сняла пару кочанов капусты, натаскала в ведре круто унавоженную землю из загона, где ночуют коровы летом, перекопала на зиму одну грядку и засыпала опилками многолетние растения, как то чеснок, корневую петрушку и лук-шалот. Потом я уселась на здоровенную березовую колоду, на которую я ставлю таз, когда стираю, и какое-то время любовалась нашим осенним пейзажем. Интересно, что грядущую перемену времени года сначала всегда разглядишь по свету. В начале сентября, еще листья не пожелтеют, еще жара стоит, как в июле, а солнце уже светит по-осеннему, как-то квело. Потом я пообедала на скорую руку, именно приготовила салат из салата, яйца и мелко рубленного чеснока, пожарила картошку с опятами, а на сладкое ела холодные блины со сметаной и малиновым вареньем. Потом я залегла было на веранде и принялась за своего Герцена, как вдруг зарядил дождь. Великое изобретение человечества камин: нащепала я щепок тесаком (у него на тупой стороне зазубрины, как у пилы, Петрович говорит, что это тесак немецкий, а Надежда Михайловна уверяет, что наш, морской, - уж не знаю, кому и верить), соорудила пирамидку из березовых поленьев, и через пару минут у меня в камине весело егозило пламя, источавшее терпко-пахучий жар. На дворе ветер воет, дождь бьется в стекла, а у меня сухо, тепло и тихо, только поленья сердито потрескивают в камине. В такие минуты я всегда остро ощущаю сладость, вообще преимущества одиночества, совершенного одиночества, когда чувствуешь, как будто ты одна-одинешенька на всем белом свете и никого кроме тебя нет, а только прочее человечество подразумевается, как Шамбала или четвертое измерение. Гляжу я в огонь и думаю: человеку нужно жить одному. Только в этом случае человек растворяется в себе и ему становится понятна радость существования. С каким-нибудь Ивановым может быть хорошо, а может быть и плохо, и никак тоже может быть, а с самим собой всегда хорошо, потому что в единственном числе ты самый добрый, самый умный почти святой. Наверное, главное следствие того, что я три года живу одна в деревне, заключается в том, что мне интересно с самой собой. Я даже частенько разговариваю в голос, обращаясь к себе во втором лице. Жаль, что я не пишу стихи, ибо поэзия - высшая форма общения человека с самим собой.

Я проезжаю всю Россию,

Но предо мной одно - вокзал,

А в нем горят твои слепые

И сумасшедшие глаза.

Это из Рюрика Ивнева, поэта ныне забытого, и, кажется, поделом. Но эти его строчки, полагаю, останутся навсегда. Россия, может быть, даже не столько снега и сараи, как именно что вокзал. А знаешь почему: потому что в России жизнь никогда не строилась сама собой, то есть исходя из суммы эгоистических интересов, которые, как правило, дают благой социально-экономический результат, а строилась она исходя из так называемых общественных интересов. Не с того конца Россия строилась - вот в чем штука! Дом строится из кирпичей, а не из идеи дома, поэтому каждый человек, если ему дороги общечеловеческие ценности, должен исключительно своим благополучием заниматься, а не благополучием коллектива. Не должен человек жертвовать собой ради процветания общества, а он всем должен жертвовать ради себя (мысль, к сожалению, не моя, а Петра Петровича Лужина из "Преступления и наказания") - это-то и есть самая общественно полезная жертва, так как благополучие коллектива может сложиться только из личных благополучии. Представь себе, Вася, этим путем я дошла до нового евангелия... Новое евангелие: побоку ближнего, научитесь любить себя. Тогда не будет ни бедных, ни воинов, ни революционеров, тогда-то и настанет "золотой век".