Вера Панова - Евдокия

Евдоким и Евдокия стояли перед судьей. Анна Шкапидар стояла тут же, поодаль. Она была трезва, повязана красной косынкой. Долго читал секретарь, упоминая статьи закона и слова "незаконное присвоение" так часто и с таким выражением, что Евдокия совсем упала духом - вот сейчас кончится чтение и судья прикажет ей отдать Сашеньку Анне без всяких разговоров...

- Как ваша фамилия? - спросил судья у Анны.

- Шкапидар, - ответила та.

- Не может быть, - сказал судья страдальческим голосом. - Такой фамилии быть не может. Скипидар! - сказал он внушительно и обратился к Евдокиму.

Евдокия знала, что муж у нее умный и о жизни судит правильно, - если б еще он верил в бога и святых угодников, она во всем решительно была бы с ним согласна. И тут на суде он говорил так складно и дельно, что, не будь кругом чужих людей, она обняла бы его от всего своего благодарного сердца! Он рассказал, как попал к ним Саша, как она, Евдокия, кормила его из рожка, и лечила от болезней, и голову ему чесала, и не отпускала от себя. Он сказал, что Саша привык называть Евдокию мамой и незачем отрывать ребенка от семьи, где ему хорошо.

- А вы что скажете? - спросил судья Евдокию.

- Я ребенка не украла, - сказала Евдокия. - Я его на крыльце, на снежку нашла. У меня расписка есть.

И она положила на красный стол Аннину расписку. Она очень ее берегла и думала, что это важная бумага, доказывающая ее права на Сашу. Но судья, прочитав, весь сморщился, как от укуса, и сказав: "Какая ерунда!" - велел Анне рассказать, как ребенок попал к Чернышевым. Анна победно поглядела на Евдокию и пошла плести! Через два слова на третье она называла судью: "дорогой товарищ судья". Она требовала, чтобы пролетарский суд поддержал ее, трудящуюся женщину, против домовладельцев и паразитов.

- Хорошо, достаточно, - сказал судья. - У вас вопросы есть? - спросил он заседателей.

Мужчина заворочался на стуле, а седая женщина спросила густым добрым голосом:

- А где ребенок?

Она спросила это, глядя Евдокии в глаза, будто укоряя ее за то, что она не привела Сашу. Румянец ударил в лицо Евдокии, она с радостью, с любовью посмотрела на старую женщину.

- Он тут! - сказала она. - Я его привела. Тут, в коридоре бегает! Я позову!

Она бросилась к двери, но ее остановили и послали исполнителя, который привел Сашу с Катей.

Саша был в новой матроске, в брюках клеш и в шапочке с золотой надписью "Аврора". Судья спросил, как его зовут и хорошо ли ему живется у отца и матери. Саша оробел, но сказал, что он - Саша Чернышев и что ему хорошо. Судья сказал, что у него есть другая мать. Саша ответил:

- Неправда.

Судья спросил, не хочет ли он перейти жить к этой другой матери, и показал ему на Анну. Анна стала всхлипывать и тереть пальцами глаза, а Саша кинулся к Евдокии и вцепился в ее юбку. Тем дело и кончилось. Судья и заседатели ненадолго ушли, потом вернулись, и судья стоя прочитал приговор, что Саша остается у Чернышевых.

Евдоким и Евдокия возвращались домой, ведя Сашу за руки. Каждый приписывал успех себе. Евдоким думал, что это его показание убедило судью. Евдокия думала - какая она ловкая, что догадалась взять с собой Сашу.

А Саша думал, что судья соврал: не могла та мордастая женщина с красным носом быть его матерью. Саша не мог понять одного: для чего судье понадобилось врать? Впрочем, он скоро перестал думать об этом и стал придумывать, что бы такое сказать матери, чтобы она сообразила, что следует купить им с Катькой мороженого.

21

Несколько лет прошло.

Росли дети, учились. Павел после школы уехал в Ленинград и поступил в Академию художеств.

Наталья строила город на Амуре и только раз приезжала в отпуск. Должна была другой раз приехать, но вместо того очутилась в Крыму, ее туда в санаторий послали на поправку. И долго ее не было дома - успела за это время и на инженера выучиться, и замуж выйти, и сына родить.

И вот приехала наконец и сидела в кухне, возмужавшая, пополневшая, с здоровым ребенком на коленях, одетая как дама. Инженер! Невозможно было поверить, что это та самая Наталья, что вошла когда-то в эту кухню в материнской кофте - заморыш, дичок, сирота...

- Как же вы жить будете? - расспрашивала Евдокия. - Он в Комсомольске, а ты здесь?

- Да, меня сюда, а он пока в Комсомольске. Что же делать, сейчас многие в таком положении. Не хватает людей.

Евдоким спросил:

- Где работать будешь?

- У вас на заводе, папа, у главного конструктора.

- А Павел-то наш - в художники выходит!

- Да, он молодчина. Талантливый.