Гюлюш Агамамедова - Премудрая Афет

- А ты на себя посмотри, старая. Зачем тебе столько цветов, ты же одна! Одной ногой в могиле, а туда же, цветы ей понадобились. Будут тебе цветы, как помрешь, принесут тебе цветов, не беспокойся!

Афет пожевала губами, набрала в легкие побольше воздуха и ринулась вперед

- Кто когда помрет одному Богу известно. Я еще вас всех переживу!

На шум из комнаты в глубине квартиры показался муж соседки и тут же вступил в перепалку.

- Мою жену обижают? Никому не позволю!, - мужчина встал на защиту своей половины, как, если бы ей угрожал извращенец маньяк, польстившийся на необъятные габариты супруги.

- Посмотри на нее, на свою жену, ты думаешь ее можно обидеть?, - к Афет вернулась свойственная ей ирония, - только такой дурак как ты мог выбрать себе эту корову!

- А тебе хотелось бы, чтобы тебя выбрали, да? - елейным голоском поинтересовалась соседка.

- Да я бы удавилась, если бы у меня был такой муж! И попробуйте еще раз, что-нибудь налить на мой балкон, или залить мой потолок, я на вас управу найду! Такую жизнь Вам устрою, что долго потом вспоминать будете!

Афет, оставив за собой последнее слово, вернулась домой. Ноги подкашивались, любимая валерьянка не оказывала своего обычного благотворного действия. Одетая, она прилегла на постель, закуталась в плед и уснула.

Она шла по дорожке, опоясывавшей кольцом площадку, напоминавшую арену цирка. Также по кругу, только в обратном направлении кружили звери, удивительно похожие на ее родных и знакомых, но только в зверином обличье. Она узнала почти всех; один страшный черный волк оставался загадкой. Время от времени он ощеривал пасть, и Афет содрогалась при виде жутких острых клыков, блестевших в лунном свете. Внезапно он выпрыгнул из круга и ринулся на Афет, замершей в ожидании своего последнего часа. Он вцепился ей в горло, точно зная, где искать сонную артерию, чтобы одним движением покончить с жертвой. Афет слабо вздохнула, и вдруг волк ослабил хватку, почти ласково лизнул ее в щеку и, повизгивая, как несмышленый щенок улегся рядом с ней, согревая ее своим теплом. Афет повернулась к нему, пытаясь понять, что произошло со страшным зверем, так странно изменившим свои намерения, и неожиданно узнала в нем своего давнего и самого желанного поклонника, так и не ставшего ей мужем. Она обняла волка изо всех сил и почувствовала, что растворяется в нежности и радости, давно покинувшей ее. Волк пощекотал ей ухо и что-то невнятно шепнул. Афет отрицательно покачала головой. Он шепнул еще и еще раз. "Я знаю, меня хотят убить, знаю", - произнеся эти слова, она открыла глаза и поднялась. После сна она совершенно уверовала в то, что ее жизни грозит смертельная опасность. Услужливая как никогда память предъявляла ей все новые свидетельства. Cсовсем недавно, в декабре, Афет заболела воспалением легких и многие, в том числе любимые родственники и соседи думали, что она не выкарабкается. Афет вспомнила их визиты. Инквизиторский взгляд, отягощенный скрытой надеждой невестки и откровенную, чуть прикрытую лицемерием радость верхней соседки. Как ни странно такое отношение и послужило наилучшим стимулом для выздоровления. Догадавшись, а вернее почувствовав чаяния близких, Афет мобилизовала все скрытые резервы своего испытанного временем организма и к удивлению и огорчению ее доброжелателей, выздоровела и стала еще энергичнее прежнего. Затеяла грандиозное строительство дачи в самом престижном дачном поселке. Откуда ей удавалось добыть средства, она не распространялась, но невестка, обладавшая многими бесспорными качествами, а в их числе безошибочным нюхом, угадала, что в ход пошли старинные дорогостоящие украшения матери Афет. Она долго пытала своего мужа, но не добилась, как и следовало того ожидать никакого вразумительного ответа.

Наступившая весна принесла Афет не только слабость в ногах, головокружение, но и ласковый ветерок, пришедший на смену холодным собратьям северным ветрам и почки, на посаженных на даче саженцах. В первый раз, увидев, прижившиеся деревца, она долго стояла, гладя шероховатую поверхность ветки, совсем так же, как она гладила бы своего не родившегося ребенка. На даче Афет посвежела, помолодела. Дачные заботы не угнетали ее, как случалось в городе, а наоборот прибавляли сил. От постоянной работы и пребывания на воздухе, разительно отличавшемся от городского, Афет похудела и стала крепче. Родственники и соседи волновали ее намного меньше прежнего. Казалось, что они уменьшились до своего натурального мизерного размера. Проведя все лето на даче, лишь изредка наведываясь в город, Афет почувствовала себя уверенной и спокойной. Прежние страхи остались в прошлом. Иногда она вспоминала свои сомнения без содрогания, с оттенком неверия как если бы она слушала рассказ близкой подруги или смотрела фильм. Все, что приключилось с ней не вызывало прежней паники, а представлялось обычной житейской историей.