Николай Златовратский - Мечтатели

Бутенко, так и не кончив своей речи, опять сел в кресло и замолчал, по-прежнему нервно перебирая дрожащими пальцами часовую цепочку.

А Дема в изумлении продолжал смотреть на Бутенко, решительно не зная, почему он так испугался. «Стало быть… стало быть, это – не он!» – мелькнуло в голове Демы.

Дема еще несколько раз взглянул искоса на Бутенко – и ему как будто стало даже жалко его.

– Пока прощения просим… И извините, – тихо проговорил Дема и, едва ступая на носках и кланяясь, выбрался из квартиры Бутенко.

«Стало быть… это не он!» – решил окончательно Дема.

Дема шел домой уже далеко не так важно и торжественно, как прежде.

Войдя в свою камору, он прежде всего встретил сердито-пытливый взгляд возбужденного Липатыча.

– Где был? – сурово спросил Липатыч.

– В церковь сходил, – отвечал Дема, снимая осторожно свои парадные одеяния.

– А еще где?

– А еще… к нему заходил.

– Так я и знал! – раздраженно проворчал Липатыч. – Ну и что ж ты ему говорил?

– Все говорил… То и говорил, что вы мне в поле говорили. Вот все это и говорил… А больше ничего не говорил… Мое дело сторона. Я ежели и говорил про себя – так одно, что надо быть справедливым, особливо старым людям… Вот это говорил.

– Ну и что ж он? – промычал Липатыч, скрывая за сиплым басом охватившее его волнение.

– Что ж он!.. Стало быть… стало быть – это не о н, Вавила Липатыч… Так думать надо – ошибка вышла.

– Не он, говоришь? – быстро спросил Липатыч с загоревшимися глазами.

– Нет, не он, – решительно ответил Дема. – Потому, ежели бы он…

– Молчи… не смей!.. Не говори ничего мне больше! – вдруг перебил его, сверкая возбужденными глазами, Липатыч и, схватив свой блин, быстро вышел из каморы.

Где пропадал Липатыч этот день – так и осталось тайной для Демы, хотя он вечером и обошел все заводские трактиры и портерные. Липатыч даже и не ночевал дома. А дня через два в трактире происходила такая сцена.

Липатыч, с котомкой за плечами, стоял среди толпы рабочих, окружившей его. Рядом с ним стоял немец и испуганно улыбался.

– Ну, братцы, прощайте! – говорил Липатыч, нервно потряхивая своей львиной гривой. – Не поминайте лихом! Куда ни шло – погуляю в последний разок по матушке-Рассее!.. Мне уж один конец, а только мы ее, эту правду-матку, выищем, мы ее со дна моря найдем. Нам не придется с нею жить – вам пригодится… А мы ее с немцем вам предоставим… Это, брат, шалишь: добро даром в миру не пропадает!..

– Куда будем ходить, господин механикер? – грустно и боязливо говорил немец, дрожащими пальцами перебирая по цилиндру.

– Со мной не бойся! Хуже нам с тобой не будет, – утешал его Липатыч, – а что лучше найдем – все наше будет!.. Аида, немец!.. Прощайте, братцы!.. Главное – живите дружнее… вот как мы с' Демой жили! Кабы еще не это, – так…

И Липатыч отчаянно махнул рукой.

– Ну, а за озорство мое не обессудьте… Что делать!.. Такими, значит, нас мать-Рассея зародила да такими вот ив гроб кладет!.. Аида, немец!..

Когда в ответ ему разнесся по трактиру сочувственный гул голосов, Липатыч степенно раскланялся на обе стороны и надел свой блин.

– Прощайте, братцы! А это мы с немцем все расследуем, как и что…

Липатыч вышел своей обычной гордой походкой, гоголем; за ним поплелась жалкая фигура немца в не менее жалком цилиндре и пальмерстоне, совершенно не понимая, какая сила увлекала ее за Липатычем.

Рабочие несколько минут молчали; грустно им было расставаться с Липатычем: жалко им было его и знали они, что не далеко уйти старику за своей заветной «мечтой», что уже ждет его, не нынче-завтра, одинокая могила, но все же им было отрадно думать, что среди них жил Липатыч и что это был свой человек для них.

Впервые – в журнале «Русское богатство». 1893. No 4.

Неоднократно выходил отдельной книгой, в сборниках рассказов Н. Н. Златовратского. Включен в собрания сочинений Н. Н. Златовратского 1897 г. и 1912—1913 гг.

Текст печатается по изданию: Златовратский Н. Н. Собрание сочинений. Спб., 1912. т. 7.

Портерная – торговое заведение, где продают и пьют портер, английское темное пиво.

…на съезжей-то не пори!.. – съезжая – место, где производилась полицейская расправа.