Павел Засодимский - Неразлучники

Кто это? – спрашивает Вася, прислушиваясь.

А это, батюшка, иволга! – отвечает ему старик. – А вот другая-то птичка, что тоненьким голоском поет, – малиновка… Еще есть варакушка, та всякий вздор насбирывает, чиликает-чиликает… Зяблик хорошо поет, только уж больно тихо… Есть еще птица – дятел, весь пестрый, красивый такой. Этот все по деревьям лазит да клювом кору долбит, червячков себе ищет. А помнишь, Вася, как весной в Даниловской роще соловей-то пел?

– Помню! – отозвался Вася. – А знаешь, батя, птичка мне всего больше по сердцу?

– Какая?

– Жаворонок! Его песенка мне больно люба. Все бы, кажется, слушать его…

Кроткая светлая улыбка мелькает на губах юноши, когда он вспоминает пенье жаворонка. Собеседники помолчали.

– Ну, вот ты – парень молодой, – опять начинает старик, – тебе жить бы надо да веселиться… Вон птички-то гнезда вьют, живут парами, друг дружку песенками утешают, а ты у меня один-одинешенек… только со мной, стариком, и время проводишь. Какое уж тут веселье! Иные хоть в детстве-то поиграют, отведут душеньку. А ты и тогда, как теперь, в потемках сидел: ни тебе побегать, ни тебе поиграть… О-охти, горе-гореваньице!

Вася вздохнул и промолчал. А старику горько за него: «Легкое ли дело – этакому молодому в несчастии весь век вековать!»

В разговорах да в рассказах время проходит незаметно. Братаны здесь же, в лесу, и обедают – вынимают из узелка краюху хлеба, разламывают пополам, посыпают крупною солью и едят, а потом чашкой достают из речки воды и студеною водою запивают свой немудреный обед. Тут же ложатся они отдыхать и, убаюканные лесным шелестом, шорохом, сладко засыпают под пенье птичек.

Вечером тою же дорогой братаны возвращаются домой. Солнце ясно закатывается и, словно растопленным золотом, заливает всю западную сторону неба. Братаны, держась крепко за руки, подходят к Боровому. Бревенчатые стены изб и маленькие оконца, обращенные к западу, словно горят, ярко озаренные в те минуты красноватым светом заходящего солнца. Но братаны не видят этой яркой картины, не видят и того, как, немного погодя, над головами их в голубом небе зажигается первая вечерняя звезда.

А соседи, завидев слепых, приговаривают: «Вот наши неразлучники домой пробираются».

Васе – двадцать пять лет от роду, но он совершенно дитя, умное, доброе, незлобивое дитя. Ни о чем нет у него ясных представлений. Он только чувствует, что вокруг него живет какой-то мир, живут какие-то существа, называемые людьми. Он походит на эти существа, но между ними та разница, что у него глаза закрыты, а у них открыты. Те люди – «зрячие», а его зовут «слепым». Батя говорит, что зрячие люди видят белый свет, а они с батей живут в потемках. Что такое значит «видеть»? Что такое – «белый свет»? Что такое – «потемки»? Все это для Васи – слова непонятные, без смысла и значения. Он только знает, что ему чего-то недостает против других людей… но чего именно недостает – вопрос. Он часто слышит, что люди жалеют его, называют «несчастным». Поэтому он думает, что ему, значит, жить хуже, чем другим… но чем хуже? Он не знает и в точности определить не может, сколько ни старается. Напрасно он ломает голову, напрасно раздумывает… Все вокруг него как-то смутно, загадочно, таинственно.

Он ничего не боится, потому что ничего не знает. При ходьбе он постоянно натыкается на что-нибудь, оступается, постоянно не уверен и не знает иной раз, где взять то, что ему надо. Его голова поминутно работает. Он задает вопросы, но получает на них непонятные ответы.

Расскажи мне, батя, что такое – солнышко? – приступает он к старику.

– Ах, ты – чудак! – отзывается тот, сам становясь в тупик. – Да как же тебе рассказать? Ну, это, значит, такой круг ходит по небу – светлый, даже глазам больно смотреть на него.

– А где оно ходит на небе? Далеко? – допрашивает юноша.

– Вон там, вверху… – далеко-далеко!..

Вася поднимает голову. Губы его полуоткрыты, в лице его какое-то болезненное, напряженное выражение. Темно, темно, как всегда!..

– Прежде и я видал солнышко, а теперь у меня перед глазами так же черно, как и у тебя, дитятко! – с горечью замечает старик.

Вася молча вздыхает.

Однажды гроза застала их на дороге. Яркая молния поминутно зажигала темные тучи, низко нависшие над землей, и гром грохотал в поднебесье, глухими раскатами замирая вдали.

– Батя! Скажи ты мне, пожалуйста, что это такое стучит? – спрашивает Вася. – Точно какая-нибудь большая телега где-то катается…