– Кто это? – спросил я Колю, заинтересованный.
– Новые жильцы, – ответил он. – Должно быть, бедные, – прибавил Коля, провожая глазами повозку и людей.
– Должно быть! Старик совсем странный какой-то. А, может быть, они нарочно так переоделись, – пришло мне вдруг в голову, – и они разбойники!?
– Старикашка этот? Никогда такой старик не может быть разбойником.
– А может быть!? Ничего нельзя, Коля, наверно знать. Он вот худой и старый теперь, – а наступит ночь, и он вспухнет и сделается великаном. Надо папе сказать, – решил я, испуганный своими мыслями.
Между тем буря незаметно унялась. Дождь всё не переставал и лил теперь медленно, не спеша, без выражения, без той резкой мощи, которая так пленяла меня. Во двор нельзя было уже выходить и весь остаток дня пропал для нас. От скуки я перепачкал двери и стены всеми имевшимися у меня красками, и мне угрожала в перспективе хорошая головомойка от матери. Незаметно подкрался вечер, и глядеть из окна во двор сделалось неприятно: так угрюмо вырисовывалась тёмная громада горы, и так хмуро мерцали огни в квартирах наших соседей. Казалось мне, что я очутился ночью в поле, далеко от города, и то, что город был освещён, а кругом было темно, рождало в душе непередаваемую печаль, сожаление о чём-то. Маша внесла лампу к нам и позвала пить чай. Из столовой донёсся кашель отца. Настроение разрушилось и перестало быть, как перестаёт быть слово, написанное мелом на доске и стёртое губкой. После чая я принялся за Дон Кихота…
На следующий день опять шёл дождь. Нас не выпускали во двор, и мучение скуки стало ещё горше, когда отец почему-то усадил нас за книжки. К вечеру, однако, распогодилось, и только на третий день после грозы, когда нас выпустили, мы, наконец, наверстали потерянное. Все следы бури и вчерашнего дождя совершенно исчезли. Земля, хотя кое-где ещё была мягка и черна на вид, высохла; травы и деревья как-то примолодились, позеленели и выглядывали как в первые дни весны, а гора опять стала удивительно нарядна и вся блестела, залитая солнцем.
Я нагнулся, достал камешек и изо всей силы бросил его на гору. Но сейчас же остановился, поражённый и изумлённый тем, что бросилось мне в глаза. То, что я увидел, было так необычно, что я глазам не поверил. На самом верху третьей площадки сидел кто-то… На выступе скалы, который считался нами самым недосягаемым местом, не только для человека, но и для птицы и животного, находилось какое-то существо, похожее на муху, на птицу, на человека… Я протёр глаза, думая, что мне померещилось, взглянул вторично, опять опустил глаза, вновь посмотрел… Сомнения не было: на выступе скалы кто-то сидел. И не только сидел, но смотрел, по-видимому, на море, на белый домик. Я живо обернулся, схватил Колю за руку и выразительно указал ему на скалу…
– Кто это? – с волнением спросил я.
Коля посмотрел, и на лице его выразилось удивление. Потом он сложил руку в трубочку, приложил её к глазу, внимательно и долго всматривался в неизвестное существо и, наконец, с убеждением произнёс:
– Это, Павка, человек; не могу разобрать только, большой или маленький. Но это человек, и, кажется, мальчик. Подожди…
Он опять стал всматриваться, а я с волнением ждал результатов.
– Кажется, мальчик, – неуверенно произнёс он, наконец.
– Не может быть. Как мальчик мог взобраться на скалу, когда ты не можешь? Наверно это не мальчик, а… а…
Я не договорил и опустил глаза, в которых, чувствовал, виден был страх…
– А кто же? – нетерпеливо спросил Коля, озадаченно глядя на меня.
– Волшебник, – шёпотом произнёс я.
– Волшебник, – рассмеялся Коля, – у тебя сейчас чуть что – волшебник. Очень ему нужна наша скала.
– Отчего же он на белый домик смотрит? Какое он имеет право смотреть? Скала наша и… и… – я скажу Андрею, чтобы он больше его не пускал на скалу.
– Вот выдумал, – спокойно возразил Коля, – Андрея не зачем мешать в наши дела. Это мальчик какой-нибудь и наверное молодец. Мы всё трусили взобраться, а он не побоялся. Стыдно мне. Теперь и я пойду туда же. Сегодня же пойду, – решительно прибавил он.
Его спокойный тон охладил меня, но решение подняться на скалу – и сегодня же – повергло меня в новое беспокойство.
– Что же нам теперь делать? – растерянно спросил я, не отрывая глаз от существа, которое отчётливо, точно из камня вырезанное, выделялось на скале.
– Как что? Взберёмся на скалу. Надо только хлеба захватить с собой в дорогу. Может, понадобится, – серьёзно произнёс он.
Читать дальше